На представленный ниже очерк распространяется действие Закона РФ от 9 июля 1993 г. N 5351-I "Об авторском праве и смежных правах" (с изменениями от 19 июля 1995 г., 20 июля 2004 г.). Удаление размещённых на этой странице знаков "копирайт" (либо замещение их иными) при копировании даных материалов и последующем их воспроизведении в электронных сетях, является грубейшим нарушением ст.9 ("Возникновение авторского права. Презумпция авторства.") упомянутого Закона. Использование материалов, размещённых в качестве содержательного контента, при изготовлении разного рода печатной продукции (антологий, альманахов, хрестоматий и пр.), без указания источника их происхождения (т.е. сайта "Загадочные преступления прошлого"(http://www..11 ("Авторское право составителей сборников и других составных произведений") всё того же Закона РФ "Об авторском праве и смежных правах".
Раздел V ("Защита авторских и смежных прав") упомянутого Закона, а также часть 4 ГК РФ, предоставляют создателям сайта "Загадочные преступления прошлого" широкие возможности по преследованию плагиаторов в суде и защите своих имущественных интересов (получения с ответчиков: а)компенсации, б)возмещения морального вреда и в)упущенной выгоды) на протяжении 70 лет с момента возникновения нашего авторского права (т.е. по меньше мере до 2069 г.).

©А.И.Ракитин, 2000 г. ©"Загадочные преступления прошлого", 2000 г.

Всем, должно быть, хорошо известна картина "Утро стрелецкой казни". Ее репродукции на протяжении многих десятилетий входили в приложения учебников истории, воспроизводились в календарях и художественных альбомах. Образ Государя - реформатора, огнем и мечом насаждавшего цивилизацию в дикой необразованной стране, воспевался историками - масонами как до Октябрьского переворота 1917 г., так и после него. Подавление стрелецкого бунта в русле такой трактовки отечественной истории считалось апофеозом государственнических инстинтктов молодого Царя, пролившего кровь отупелых клерикальных фанатиков во имя высших интересов страны.
Насколько оправдан такой взгляд на события той поры?
Славу победителей турок, которую по праву стяжала вся русская армия после второго Азовского похода, пожали лишь "потешные" полки молодого Государя, которые возвратились вместе с ним. Для их встречи в Москве даже были сооружены деревянные триумфальные ворота. Стрелецкие же полки, вынесшие на себе все тяготы военных будней, остались в разгромленном Азове в качестве гарнизона крепости; помимо караульной и дозорной службы они еще выполняли многочисленные строительные работы при восстановлении городских укреплений.
Непосредственным поводом для возмущения стрельцов послужило известие о намерении перевести 4 полка в г. Великие Луки для прикрытия западной границы. Помимо невыплаты положенного денежного довольствия особенно возмутительным стрельцы сочли требование командования тащить на руках пушки, поскольку в полках нехватало тягловых лошадей. В марте 1698 г. группа из 175 человек, солдат тех самых 4 - х полков, покинула расположение гарнизона и направилась в Москву искать правду.
В столице их никто не ждал. Петр Первый был в Англии, а в его отсутствие никто не хотел заниматься стрельцами. Стремясь хоть кого - то привлечь на свою сторону, стрельцы обратились за поддержкой к царевне Софье. Последняя им также помочь не смогла, но в дальнейшем сам факт такого обращения служил свидетельством существования некоего обширного заговора, направленного на свержение Петра Первого.
В конце - концов, под угрозой ссылки, стрельцов заставили вернуться к своим полкам.
Т. о. конфликт не был разрешен, а скорее, лишь загнан до поры вглубь. Прорвался он через некоторое время, когда полки отказались подчиняться своим командирам, избрали вместо них по 4 человека от каждого полка и под руководством отправились в столицу подавать прошение о государевой милости. Стрельцы были московскими, в Москве жили их семьи, и мятежники хотели всего лишь добиться соблюдения обычных норм службы: выплаты денежного довольствия, роспуска по домам после окончания войны и т. п. Они не были рекрутами и их требования отнюдь не выходили за пределы здравого смысла или традиций воинского быта.
Возмущение стрельцов произошло 6 июня 1698 г., а 18 июня их встретила у Новоиерусалимского монастыря армия под руководством А. С. Шеина и П. Гордона (2300 чел. в составе "потешных" полков и дворянское кавалерийское ополчение). Стрельцы не имели намерения воевать; того же воеводу Алексея Семеновича Шеина они воспринимали как "своего", поскольку он был участником обоих азовских походов и в последнем их них руководил сухопутной группировкой. При первых же выстрелах артиллерии "потешных" стрельцы рассеялись; кавалерия согнала разбегавшихся людей для суда над ними. Шеин и Ромодановский прямо в поле провели дознание и тут же повесили 57 стрельцов, кои были признаны виновными в возникшей смуте и призывах к неподчинению полковым командирам.
На этом, собственно, история стрелецкого бунта 1698 г. и оканчивается. То, что произошло дальше имеет, скорее, отношение к психиатрии, нежели к истории военного дела или политического сыска в России, поскольку наглядно характеризует ту неадекватность мировосприятия, которую обнаруживал Петр Первый на всем протяжении своей жизни.
Царь вернулся из поездки по загранице в конце августа и поначалу, как будто бы, демонстрировал полное удовлетворение работой Шеина и Ромодановского по разгрому стрельцов. Во всяком случае никаких намерений устроить особое разбирательство он вроде бы не демонстрировал. Большой энтузиазм молодой Государь показал в деле обревания бород боярам; во всяком случае этому он посвятил подряд два вечера на "ассамблее" (то бишь попойке) у генераллисимуса Шеина (последний, кстати, являлся первым генераллисимусом русской армии). После того, как брить бороды Петру Первому надоело, он к удивлению окружающих увлекся мыслью наказать стрельцов. Именно так описал в дневнике зарождение идеи нового расследования стрелецкого бунта Патрик Гордон, бывший свидетелем и непосредственным участником тех событий.
Свита думала, что пьяный Царь проспится и поутру обо всем забудет. Но этого не случилось. Поутру Петр Первый отправился обозревать хозяйство Преображенского приказа, занимавшегося сыском по всей России, дабы составить представление о том, сможет ли это учреждение продемонстрировать нужную оперативность в предстоящей работе.
Увиденное Государя не удовлетворило: он приказал немедленно оборудовать дополнительные пыточные камеры. Всего их было построено 14. Это было больше, чем число сотрудников Приказа, наделенных правом заниматься расследованием самостоятельно (всего в подчинении Федора Юрьевича Ромодановского таких сотрудников было 10 человек: два дька и восемь подъячих). В Преображенском, по сути, впервые организовали следственный конвейр: пока в одной пыточной камере дьяк вел допрос и составлял протокол, в другой в это время начинали пытку; дъяк переходил из камеры в камеру нигде не задерживаясь.
Петр Первый продемонстрировал серьезность своих намерений, начав следствие с допроса ненавистной ему сестры Софьи. Царевна была подвергнута пытке - вздернута на дыбе и порота кнутом. Допрос был неофициален; протокол не составлялся и то, что он вообще имел место оспаривалось отечественными либеральными историками, склонными изображать Петра Первого государем мудрым и справедливым. Лишь дневник Патрика Гордона, опубликованный полтора столетия спустя пролил свет на эти события. Жестокосердность "великого" Монарха по отношению к своим родственникам предвосхитила расправу Петра над собственным сыном двумя десятилетиями позже. Покажется удивительным, но Царевна Софья стойко перенесла допрос с пристрастием, ни единым словом не показав против стрельцов. Она даже не признала факт встречи с ними, хотя последнее, кстати, вполне достоверно. Царь был крайне раздражен упорством сестры, нисколько ей не поверил и велел заточить Софью в монастырь. Аналогичному заточению подверглась и другая сестра Монарха - Царевна Марфа - вся вина которой сводилась к тому, единственно, что она была глубоко верующей женщиной и во всем разделяла взгляды Софьи. Сестер разлучили: Софья осталась в Москве, а Марфа была увезена во Владимир.
В сентбре начались повальные аресты московских стрельцов. Охота на них получила громкое название: "великий сыск". Величие его можно признать лишь в отношении размаха арестов, но отнюдь не сложности расследования. Расквартированные в столице стрельцы жили открыто и не думали ни от кого прятаться; в результате облав, проведенных в стрелецких слободах в течение недели были арестованы почти 4 тыс. человек. Все они попали "на конвейр" в Преображенский приказ.
Пытки стрельцов начинались зачастую ещё до появления в пыточной следователя и секретаря, которым надлежало вести допрос и протокол. Обвиняемым (если можно применить в настоящем случае это понятие) предлагали дать отчет в "собственных винах" ; поскольку никто себя ни в чем виноватым не чувствовал, вздернутого на дыбе секли или прикладывали раскаленные щипцы к телу. Допрос проводился быстро и энергично и обычно не занимал более четверти часа. Изощренные пытки, которыми подвергались некогда участники восстания Степана Разина (проливание на темя ледяной воды и т. п.) в настоящем случае не применялись именно потому, что требовали много времени.
После нескольких энергичных рывков на дыбе и 10 - 15 ударов кнутом допрашиваемый получал довольно серьезные травмы (разрыв сухожилий, болевой шок, для людей старшего возраста - инфаркт или инсульт) и допрос на этом прекращался ввиду физической невозможности его продолжения. Большинство стрельцов к окончанию допроса уже сознавались как в собственных намерениях свергнуть Царя Петра Алексеевича, так и в ненависти к иноземцам. Этого было вполне достаточно для осуждения подозреваемого.
Люди оговаривали себя руководствуясь - как это не покажется странным - здравым смыслом: ввиду бессмысленности доказываеть что - либо палачу и дабы не усугублять собственных страданий. Впрочем, история "великого" сыска знает примеры совершенно удивительной стойкости обвиняемых, когда их, уже тяжело изувеченных, приходилось водить на пытку по пять - шесть и даже семь раз (!), но примеры эти доказывают лишь исключительную физическую выносливость отдельных людей и их невиновность; для кровожадного Монарха стойкость эта служила лишь еще одним раздражающим фактором, который надлежало устранить.
В конечном своем виде официальная версия стрелецкого бунта выглядела так: мятежники предпологали свергнуть Петра Первого и возвести на престол Царевну Софью, после чего предать огню немецкую слободу и уничтожить всех иностранцев в Москве; заговорщики поддерживали связь друг с другом через некую Офимку Кондратьеву, приживалку Царевны Софьи, вдову трех стрельцов. По тому, какую роль играли в нем женщины, его впору назвать не стрелецким бунтом, а бабьим. Никаких данных, по - настоящему уличающих Царевен Софью и Марфу в сговоре со стрельцами, получено не было (их, видимо, вовсе не существовало), однако, это нисколько не облегчило участь стрельцов.
Первую массовую казнь истерзанных пытками людей Петр Великий осуществил 30 сентября 1698 г. Колонна из 200 человек была выведена из Преображенского приказа и отконвоирована на Лобное место в Москве. При прохождении осужденных под окнами государева дворца (также расположенного в селе Преображенском) Петр Первый выскочил на улицу и приказал рубить головы стрельцам прямо на дороге. Пятерым из них отрубили головы тут же. Дикость и бессмысленность этой расправы над людьми и без того обреченными на смерть через час - другой, вообще не поддается рациональному объяснению; человек верующий назовет эту одержимость беснованием, психиатр - психозом, но вне зависимости от точки зрения следует согласиться с тем, что в этот день Петр Первый показал себя человеком, безусловно, страшным и неадекватным в своих реакциях.
После казни пятерых человек, наобум выхваченных из колонны, Петр Первый разрешил продолжить движение и сам помчался вместе со свитой к Лобному месту. Там при огромной стечении народа Государь взялся лично рубить головы стрельцам. Свита его была обязана принять в этом участие; отказались лишь иностранцы, которые мотивировали свое нежелание боязнью снискать ненависть русского простонародья.
Казнь 30 сентября растянулась более чем на 2 часа, что вызвало неудовольствие Монарха, любившего во всём быстроту и впадавшего в депрессию от любого продолжительно напряжения.
Поэтому для ускорения казней впредь было решено использовать не плахи, а бревна и укладывать на них осужденных не по одному, а сколько достанет длины бревна.
На следующей массовой казни, последовавшей 11 октября 1698 г., именно так и поступили. На двух длинных корабельных соснах одновременно укладывали свои шеи до 50 человек; палачам приходилось вставать на тела казнимых. В три приема были казнены 144 стрельца. Пьяному Монарху надоело махать самому топором и он велел выкликать желающих из толпы. Многие соглашались быть добровольными палачами. Казнь превратилась в грандиозное шоу; толпе бесплатно наливалась водка, "пей - не хочу" !
На следующий день - 12 октября 1698 г. - произошла ещё одна, самая массовая казнь: в этот день были отрублены головы 205 стрельцам.
Наконец, 13 октября новый акт дьявольской вакханалии. В этот день произошла казнь еще 141 стрельца. Как и в предыдущие дни из толпы выкликались добровольцы, которые за царский подарок да из собственного азарта соглашались стать палачами. Петр Первый хотел разделить с народом свою отвественность за невиданное душегубство. На Красной площади рекой лилась водка, пьяные толпы шумно выражали своему Государю преданность и любовь.
Ещё неудовлетворённый казнью почти 800 человек, но уже пресыщенный механическим отрубанием голов, державный самодур решил придать этой процедуре поболее торжественности. Поскольку осенью 1698 г. выпал ранний снег, Петр Первый надумал вывозить казнимых к Лобному месту в черных санях, увитых черными лентами, в которых стрельцы д. б. сидеть по двое с зажженными свечами в руках. Каурые лошади и возницы в черных тулупах по мысли высочайшего режиссера нагоняли ещё больший ужас своим видом.
Три дня ушли на подготовку необходимого антуража и 17 октября 1698 г. череда казней продолжилась. В этот день были казнены 109 человек. На следующий день были казнены 65 стрельцов, а 19 октября - 106.
Пётр отправился в Воронеж и преследования стрельцов прекратились; все понимали абсурдность происходящего. Глава Преображенского приказа боярин Федор Юрьевич Ромодановский, почитающийся официальной исторической наукой за редкостного садиста и душегуба, в отсутствие Петра Первого (ноябрь - декабрь 1698 г.) не казнил ни одного стрельца, хотя и имел такое право. За это время он отправил в каторгу более 600 человек, но вот на плаху - ни одного. Объяснение тут м. б. одно - Ромодановский прекрасно понимал бредовость официальной версии о стрелецком бунте и не хотел пятнать себя кровью людей, в чью виновность не верил.
Вернувшийся в январе 1699 г. из поездки в Воронеж Петр Первый был крайне раздражен прекращением казней. Видимо, он полагал, что еще недостаточно напугал подданных своей свирепостью.
В январе - феврале 1699 г. были казнены еще 215 стрельцов. В отличие от казненных осенью, этих людей повесили. На стене, окружавшей Новодевичий монастырь в Москве, установили виселицы, на которых и были повешены несчастные. В монастыре была заточена Царевна Софья; казненные, по замыслу Самодержавного палача, своим видом д. б. устрашать ее и насельников монатыря и предостерегать их от новых заговоров. Весь остаток зимы и март месяц (до наступления тепла) тела казненных оставались на стенах.
Много заговоров было в России; многих заговорщиков в разное время казнили, но до такого кощунства, как нарочитое оскорбление православных святынь, кроме большевиков да татар никто не доходил. В этом молодой Государь - реформатор может быть доволен: он попал в один ряд с самыми злобными врагами исторической России - инородцами и иноверцами.
С сентября 1698 г. по февраль 1699 г. были казнены 1182 стрельца, почти каждый третий из привлеченных к расследованию. Более 600 человек были отправлены в Сибирь, еще 2000 человек - принудительно отправлены из столицы для службы в провинциальных стрелецких полках (окончательно как род войск таковые были уничтожены в 1705 г.).
Какова дальнейшая судьба нечаянных жертв "стрелецкого бунта" ? Сестры Царя - Софья и Марфа - так и не вышли из монастырей, в которых они содержались на тюремном положении. Софья (при пострижении приняла имя Сусанна) умерла в заточении в 1707 г. ; Марфа (при постриге - Маргарита) - в 1704 г.
Что стало с героями подавления "стрелецкого бунта" ? Генераллисимус Алексей Шеин пережил последнего из казненных стрельцов ровно на год: он скончался 12 февраля 1700 г. в возрасте 37 лет. Его боевой соратник, доблестный шотландец, поменявший на своем веку трёх хозяев, Патрик Гордон, умер и того ранее - 29 ноября 1699 г. Об обстоятельствах мученической смерти Петра Первого хорошо известно. Много было ужасных преступлений на совести этого Монарха (на нашем сайте обязательно будет помещен очерк об обстоятельствах убийства Петром собственного сына), но расправа над стрельцами стоит особняком в этом мрачном списке.
Почему-то никого из этих людей не жалко: ни Шеина, ни Гордона, ни - тем более! - Петра. Жаль страну и народ, что обречены историческим жребием выносить тяжелейшие испытания, рождённые в головах правителей-самодуров.

28 июня (18-го по юлианскому календарю) 1698 года взбунтовавшиеся стрельцы потерпели поражение от войск, верных Петру I . Это был далеко не первый их конфликт: Пётр на всю жизнь запомнил события 1682 года, когда стрельцы развязали настоящий террор против Нарышкиных, родственников его матери, и их сторонников. Помнил он и то, как заговорщики из стрельцов пытались убить его самого в 1689 году. Их третье выступление оказалось роковым…

Стрелецкое войско появилось в России в сер. XVI века, в эпоху Ивана IV, и составило элиту войска. Иностранные путешественники, посещавшие Московское царство, нередко называли их «мушкетёрами». Для этого имелись все основания: стрельцы были вооружены как холодным оружием (бердышами, саблями и шпагами), так и огнестрельным (пищалями, мушкетами), могли быть как пехотинцами, так и всадниками. Со временем стрельцы помимо военной службы стали также заниматься ремеслом и торговлей, были освобождены от посадских податей, а для решения всех вопросов их деятельности создали специальный Стрелецкий приказ. К концу XVII века стрелецкое войско приобрело значительное влияние в государстве, де-факто превратившись в гвардию, на которую могли опираться придворные группировки и которая оказывала влияние на принятие решений. Это отчётливо стало ясно после бунта 1682 года, когда именно стрельцы настояли на возведении сразу двух царей на престол - Петра I и Ивана V - при регентстве царевны Софьи. В 1689 году часть стрельцов выступила на стороне Софьи против Петра, но дело закончилось победой последнего и заключением царевны в Новодевичий монастырь. Широких репрессий против стрельцов тогда, однако, не последовало.

В 1697 году царь Пётр I на время покинул Россию, уехав в Великое посольство - большую дипломатическую миссию, в рамках которой он посетил ряд европейских государств и провёл переговоры с наиболее влиятельными монархами эпохи. В его отсутствие недовольство, зревшее среди стрельцов, из глухого стало перерастать в открытое. Они были недовольны тем, что Пётр отдавал предпочтение полкам «нового строя» во главе с иностранными генералами - Патриком Гордоном и Францем Лефортом. Жаловались стрельцы на нехватку продовольствия и жалованья, а также длительную разлуку с семьями. В марте 1698 года 175 стрельцов дезертировали из своих полков и отправились в Москву, чтобы подать челобитную с изложением всех своих проблем. В случае отказа они готовы были начать «бить бояр». Иван Троекуров, возглавлявший Стрелецкий приказ, приказал арестовать представителей стрельцов, но их поддержала собравшаяся толпа недовольных. Начало бунту было положено.

Вскоре к житейским причинам выступления добавились и политические: среди стрельцов и их сторонников быстро распространились слухи, будто бы Петра во время его поездки по Европе подменили или даже убили, а сюда в Москву везут его двойника «из немцев». Восставшие быстро наладили контакты с царевной Софьей, заверяя её в своей поддержке, а она якобы ответила им двумя письмами с призывами расширять восстание и не признавать власть Петра. Впрочем, в подлинности этих писем у исследователей до сих пор нет уверенности.

Фёдор Ромодановский

Князь Фёдор Ромодановский, которого Пётр на время своего отсутствия фактически поставил во главе государства, отправил против стрельцов Семёновский полк. С его помощью мятежные стрельцы вынуждены были покинуть Москву. Это, однако, привело к объединению за пределами столицы всех бунтующих полков и смещению их полковников.

В нач. июня восставшие числом около 2200 человек обосновались возле Воскресенского Новоиерусалимского монастыря. Именно здесь они столкнулись с войсками, оставшимися верными Петру I: Преображенским, Семёновским, Лефортовским и Бутырским полками. Всех вместе их было в два раза больше, чем восставших стрельцов. Позже к ним присоединились другие проправительственные силы во главе с боярином Алексеем Шеиным и генералом Патриком Гордоном, а также артиллерия. При таком соотношении сил исход конфликта был очевиден. 18 июня состоялось короткое сражение, продолжавшееся около часа и завершившееся полным поражением стрельцов.

Погибших на поле битвы было не так много. Гордон писал о 22 убитых стрельцах и порядка 40 раненых. Вскоре боярин Шеин развернул следствие, по результатам которого повесили 56 человек, обвинённых в организации бунта, множество участников бунта били кнутом и отправили в ссылку. Однако такое наказание вовсе не удовлетворило Петра. Вернувшись из Европы, он развернул против стрельцов полномасштабные репрессии, в рамках которых к казни приговорили более тысячи человек, около 600 были биты кнутом и сосланы. Царь словно хотел раз и навсегда покончить со столь ненавистным ему стрелецким войском и, воспользовавшись бунтом, поквитаться с ним за 1682 год.

Массовые казни развернулись в разных частях Москвы. Самые масштабные из них проводились в подмосковном селе Преображенское (ныне - в черте столицы). По свидетельствам некоторых очевидцев-иностранцев, Пётр принял личное участие в экзекуции и своими руками отрубил пятерым стрельцам головы, после чего заставил своих приближённых последовать его примеру. Опыта в таком «ремесле» они, конечно, не имели, поэтому удары наносили неточно, тем самым лишь усиливая мучения обречённых на смерть.

Ещё одним местом казней стрельцов стала Красная площадь, в частности, Лобное место. Существует укоренившийся стереотип, будто бы оно использовалось исключительно для казней, оттого «Лобным местом» сегодня нередко называют место исполнения смертных приговоров. На самом деле это совсем не так: Лобное место на Красной площади служило трибуной для оглашения царских указов и публичных обращений к народу, также оно фигурировало в некоторых церемониях и обрядах, к примеру, в крестных ходах по праздникам. Лишь во времена Петра I это место обагрилось кровью. В 1698–1699 годах здесь, как и в Преображенском, прошли многочисленные казни стрельцов. Скорее всего, отсюда и берёт свои истоки дурная «слава» Лобного места.

Стрелецкий бунт 1698 года и расправа над его участниками по-своему отразились в русском искусстве. Самое известное полотно на эту тему - картина Василия Сурикова «Утро стрелецкой казни», показавшая весь ужас развернувшегося противостояния и трагическую судьбу стрельцов и их семей. Повешенных стрельцов также можно увидеть на картине Ильи Репина «Царевна Софья»: труп одного из казнённых виден через окошко кельи.

Арсений Тарковский посвятил Стрелецкому бунту стихотворение «Петровские казни», начинающееся такими словами:

Передо мною плаха

На площади встаёт,

Червонная рубаха

Забыться не даёт.

О событиях 1698 года вспомнила и Анна Ахматова в поэме «Реквием». Она посвящалась репрессиям конца 1930-х годов. Поэт вспоминала, как стояла в тюремных очередях в Ленинграде, её душу разрывал страх за арестованного сына - Льва Гумилёва. В «Реквиеме» есть такие строчки:

Буду я, как стрелецкие жёнки,

Под кремлёвскими башнями выть.

О судьбе стрельцов идёт речь в романе Алексея Толстого «Пётр I» и поставленном по нему фильме «В начале славных дел», снятом Сергеем Герасимовым в 1980 году.

Стрелецкий бунт 1698 года - восстание московских стрелецких полков, вызванное тяготами службы в пограничных городах, изнурительными походами, притеснениями со стороны полковников.

Предыстория

В марте 1698 года в Москве появились 175 стрельцов, дезертировавших из 4 стрелецких полков, участвовавших в Азовских походах Петра I 1695-1696. Оставленные в Азове в качестве гарнизона стрельцы вместо ожидаемого возвращения в Москву в 1697 были направлены в Великие Луки.

Попытка московских властей арестовать в Москве их челобитчиков на полковое начальство не удалась. Стрельцы укрылись в слободах и установили связь с царевной Софьей Алексеевной, находившейся в заточении в Новодевичьем монастыре; 4 апреля 1698 против стрельцов были посланы солдаты Семёновского полка, которые при содействии посадских людей «выбили» мятежных стрельцов из столицы. Стрельцы вернулись в свои полки, в которых началось брожение.

Ход бунта

6 июня они сместили своих начальников, избрали по 4 выборных в каждом полку и направились к Москве. Восставшие (около 4 тыс. человек) намеревались возвести на престол царевну Софью или в случае её отказа В. В. Голицына, находившегося в ссылке. Правительство выслало против стрельцов Преображенский, Семёновский, Лефортов и Гордонов полки (всего 2300 человек) и дворянскую конницу под командованием А. С. Шеина и П. Гордона.

14 июня после смотра на реке Ходынка полки выступили из Москвы. 17 июня, опередив стрельцов, войска Шеина заняли Новоиерусалимский (Воскресенский) монастырь. 18 июня в 40 верстах к западу от Москвы восставшие были разбиты.

Казни стрельцов

«Утро стрелецкой казни». Картина В. И. Сурикова (1881, ГТГ)

22 и 28 июня по приказу Шеина были повешены 56 «пущих заводчиков» бунта, 2 июля - ещё 74 «беглеца» в Москву. 140 человек были биты кнутом и сосланы, 1965 человек разосланы по городам и монастырям.

Срочно возвратившийся из-за границы 25 августа 1698 Пётр I возглавил новое следствие («великий розыск»). С сентября 1698 по февраль 1699 были казнены 1182 стрельца (современники называли намного большие цифры - до 7000 казненных), биты кнутом, клеймены и сосланы 601 (преимущественно малолетние). В казни участвовал сам царь и (по его приказу) бояре и «все палатные люди».

Дворовые места стрельцов в Москве были розданы, строения проданы. В феврале 1700 Боярская дума приговорила к казни 42 человека, следствие и казни продолжались до 1707. В конце XVII - начале XVIII в. были расформированы 16 стрелецких полков, не участвовавших в восстании. Стрельцы с семьями были высланы из Москвы в др. города и записаны в посадские.

Описание казней

Казни стрельцов начались в Москве 10 октября 1698 года по приказу московского царя Петра I . Всего было казнено около 2000 стрельцов. Пятерым стрельцам Петр І отрубил головы лично.

О массовых пытках и казнях стрельцов, в том числе и с личным участием царя Петра І , пишут многие историки.

Российский историк Николай Костомаров так описывает казни стрельцов и членов их семей:

Снова потом происходили пытки, мучили, между прочим, разных стрелецких жен, а с 11 октября до 21 в Москве ежедневно были казни; четверым на Красной площади ломали руки и ноги колесами, другим рубили головы; большинство вешали. Так погибло 772 человека, из них 17 октября 109ти человекам отрубили головы в Преображенском селе. Этим занимались, по приказанию царя, бояре и думные люди, а сам царь, сидя на лошади, смотрел на это зрелище. В разные дни под Новодевичьим монастырем повесили 195 человек прямо перед кельями царевны Софьи, а троим из них, висевшим под самыми окнами, дали в руки бумагу в виде челобитных. Последние казни над стрельцами совершены были в феврале 1699 года.

По сведениям российского историка Соловьева казни происходили следующим образом:

30 сентября была первая казнь: стрельцов, числом 201 человек, повезли из Преображенского в телегах к Покровским воротам; в каждой телеге сидело по двое и держали в руке по зажженной свече; за телегами бежали жены, матери, дети со страшными криками. У Покровских ворот в присутствии самого царя прочитана была сказка: «В распросе и с пыток все сказали, что было придтить к Москве, и на Москве, учиня бунт, бояр побить и Немецкую слободу разорить, и немцев побить, и чернь возмутить, всеми четыре полки ведали и умышляли. И за то ваше воровство указал великий государь казнить смертию». По прочтении сказки осужденных развезли вершить на указные места; но пятерым, сказано в деле, отсечены головы в Преображенском; свидетели достоверные объясняют нам эту странность: сам Петр собственноручно отрубил головы этим пятерым стрельцам.

Австрийский дипломат Иоганн Корб, присутствовавший на казнях дает такое описание:

Эта казнь резко отличается от предыдущих; она совершена весьма различным способом и почти невероятным: 330 человек за раз, выведенные вместе под роковой удар топора, облили всю долину хотя и русской, но преступной кровью; эта громадная казнь могла быть исполнена потому только, что все бояре, сенаторы царства, думные и дьяки, бывшие членами совета, собравшегося по случаю стрелецкого мятежа, по царскому повелению были призваны в Преображенское, где и должны были взяться за работу палачей. Каждый из них наносил удар неверный, потому что рука дрожала при исполнении непривычного дела; из всех бояр, крайне неловких палачей, один боярин отличился особенно неудачным ударом: не попав по шее осужденного, боярин ударил его по спине; стрелец, разрубленный таким образом почти на две части, претерпел бы невыносимые муки, если бы Алексашка, ловко действуя топором, не поспешил отрубить несчастному голову…

После падения Софьи стрельцам жилось худо.

Отправляясь в Европу, Петр I послал четыре стрелецких полка в Азов. Они там укрепляли город, несли боевую службу. На смену им были посланы новые полки, а прежним из Азова повелели идти не в Москву, а в Великие Луки - на российско-литовскую границу. Им-то хотелось к женам, а их - воинов - послали охранять границу. Тут-то стрельцы и проявили свое недовольство; 175 человек при оружии покинули боевой пост и явились в Москву просить царя отпустить их, очень уставших, изнемогших, в Москву.

Бояре, отвечавшие за решение подобных проблем, проявили мягкотелость (впрочем, оправданную). Они арестовали четырех стрельцов, но остальные вступились за товарищей, отбили их и стали буянить. Их с трудом утихомирили, уговорили отправиться по месту службы. Согласно показаниям следствия, произведенного позже, двое стрельцов побывали в гостях у царевны Софьи. Но прямых улик против нее не было добыто.

Однако во время бунта стрельцами были высказаны, между прочим, следующие жалобы: «Будучи под Азовом, умышлением еретика-иноземца, Францка Лефорта, чтобы благочестию великое препятствие учинить, чин их, московских стрельцов, подвел он, Францко, под стену безвременно, и, ставя в самых нужных в крови местах, побито их множество; его же умышлением делан под их шанцы, и тем подкопом он их же побил человек с 300 и больше».

Это - очень важное, показательное письмо!

Стрельцы ругают в нем любимца Петра I, еретика-иноземца, ни словом не вспоминая князя Голицына, который, во-первых, с французскими иезуитами беседовать любил, а во-вторых, оба Крымских похода провел крайне неудачно. Почему же стрельцы забыли два Крымских похода и обиделись на руководителей Азовских походов?

Петру I так и не удалось отыскать переписку Софьи со стрельцами, поэтому говорить о том, что царевна являлась руководителем заговора и мятежа нельзя. Но все косвенные улики показывают, что нити бунта 1698г. ведут в Новодевичий монастырь, где находилась Софья, и одной из косвенных улик является письмо, выдержка из которого приведена выше. Стрельцы не просто жаловались царю на худое свое житье, они говорили ему эдак, вскользь, что Лефорта он зря в дружки свои записал, что Азовские походы не такие уж удачные.

В те же дни стрелецкого выступления по столице прошел страшный слух о том, что Петр I в Европе умер. Бояре запаниковали. Из-за весенней распутицы почта долго не поступала, и это обстоятельство еще более встревожило бояр. Как бы то ни было, а весной 1698г. со стрельцами удалось договориться. Но Петра I такой исход дела не порадовал. Он писал Федору Юрьевичу Ромодановскому, возглавлявшему Преображенский приказ: «В том же письме объявлен бунт от стрельцов, и что вашим правительством и службою солдат усмирен.

Зело радуемся, только зело мне печально и досадно на тебя, для чего ты сего дела в розыск не вступил. Бог тебя судит! Не так было говорено на загородном дворце в сенях. А буде думаете, что мы пропали (для того, что почты задерживались) и для того боясь, и в дело не вступаешь; воистину, скорее бы почта весть была; только, слава Богу, ни один не умер: все живы. Я не знаю, откуда на вас такой страх бабий! Мало ль живет, что почты пропадают?.. Неколи ничего ожидать с такою трусостью! Пожалуй, не осердись: воистину от болезни сердца писал».

Петр понял и цели заговора, и очаг, откуда распространялся огонь, и причину «страха бабьего» у бояр. Он уже знал, что нужно делать. Но Ромодановский еще сомневался. В конце мая был издан указ стрельцам оставаться на местах, а тех, кто покинет службу и вернется в столицу - посылать в Малороссию на вечное житье. Жить там в тот век было несладко.

Стрельцы не подчинились. С Литовской границы сбежали 50 стрельцов: их арестовали, но соратники выручили друзей. Маслов, один из стрельцов, зачитал письмо от Софьи. В нем царевна уговаривала воинов явиться в Москву и разбить лагерь неподалеку от Новодевичьего монастыря. А если стрельцов не пустят в столицу воины Петра, то нужно разгромить их. За такое письмо (если бы его нашли) Софье грозила бы смертная казнь. Маслов зачитал соратникам обращение царевны, стрельцы решили идти на Москву. Столица всполошилась. Из города по деревням потянулись люди, бедные и богатые. События 1682г. помнили многие. Бояре доверили войско Шеину, в помощники ему назначили генерала Гордона и князя Кольцова-Масальского. Гордон перекрыл подходы к Воскресенскому монастырю, куда устремились мятежники. Стрельцы увидели перед собой силу, и спесь их угасла. Слегка. Гордон не хотел кровопролития и пытался миром окончить дело. Стрельцы стояли на своем: нас незаслуженно обижают, посылают в самые трудные места, не дают увидеть жен, стариков-родителей.

Гордон проявил терпение. Он не спешил. За время переговоров немецкий артиллерист полковник Краге расставил пушки так, что лагерь стрельцов оказался под перекрестным огнем.

Утром 18 июня Гордон вновь пытался договориться со стрельцами. Они заявили, что либо войдут в Москву, либо погибнут в бою. Им очень хотелось обнять своих жен и детей! А может, быть, им хотелось освободить Софью, привести ее в Кремль?

Генерал Гордон вернулся на свои позиции, и московские пушки дали залп - снаряды полетели на лагерь противника. Следующие 4 залпа сгубили много стрельцов, а они не могли дать достойный отпор Гордону. Сражение продолжалось недолго. Бунтовщиков переловили и отправили в темницы Воскресенского монастыря. Начался розыск. Царю послали очередное письмо. Оно застало его в Вене. Петр I, не мешкая, выехал в Россию.

Пытаясь отыскать письмо Софьи, розыск и дознание бояре вели по всем правилам тогдашней «пыточной» науки. Но стрельцы не сдали царевну: самые жестокие пытки выдержали они, ни намеком не обмолвились о письме. Бояр это устроило. Они повелели повесить «всего» 56 человек, остальных заключили в темницы разных монастырей. (По сведениям генерала Гордона, воевода Шеин, руководивший дознанием, приказал повесить около 130 человек, отправить в монастыри 1845 человек, из которых впоследствии сбежало 109 человек.)

В столицу явился Петр I. 26 августа в селе Преображенское он начал преображать Россию: самодержец лично обрезал боярам бороды, укорачивал длинные одежды, приказывал одеваться по-европейски. Стрельцы, борцы за русскую старину, молча наблюдали за происходящим обновлением. Они боялись худшего, и худшее пришло.

В середине сентября царь приказал свезти в Москву и ближайшее Подмосковье провинившихся стрельцов, и началось страшное следствие. В Преображенском Ф. Ю. Ромодановский, получивший нагоняй от Петра, исправлял свою ошибку. В 14 -ти специально оборудованных камерах производились пытки. Руки стрельцам за спиной привязывали к перекладине, били несчастных кнутом «до крови на виске». Если пытаемый не сдавался, не наговаривал на себя, то его выводили на улицу, где горели 30 костров. Многие пытку углями не выносили, кричали, но даже в диком крике не сдавали Софью. Не руководила она заговором! Некоторые воины пыток не выдерживали, «сознавались», что хотели перебить иностранцев в Немецкой слободе и посадить на русский престол Софью. Но даже поджаренные, истекающие кровью стрельцы, даже в полуобморочном состоянии не сдавали царевну: она не участвовала в мятеже.

Петр повелел пытать еще изощреннее. И тогда те, что послабее, не вынесли. Оказывается, стрелец Васька Тума получил письмо Софьино от нищенки. Нищую нашли. Васька признал ее. Она не признала его, и даже под пытками не созналась ни в чем.

На допросы и пытки брали слуг царевны, сестру ее Марфу. Ничего они не сказали. Следствие зашло в тупик. Пора было кончать со стрельцами. В последний день сентября перед воротами Белого города плотники установили виселицы. Патриарх попытался приостановить расправу. Петр I обошелся с ним сурово. Монарху не нужны были патриархи, царь разговаривал с владыкой как с мальчишкой. Остановить Петра не смог бы никто. Если верить некоторым данным, сын Тишайшего собственноручно отрубил головы пятерым стрельцам перед тем, как длинная вереница телег потянулась из Преображенского к виселицам, аккуратно расставленным перед воротами Белого города.

На каждой телеге со свечами в руках сидели, угрюмо озираясь, по два приговоренных. За телегами шли стрельчихи и их дети, стрельчата. И стоял бабий вой над Москвой. В первый день повесили 201 стрельца. Затем был устроен перерыв на 11 дней. Продолжились пытки...

С 11 по 21 октября в Москве ежедневно казнили изменников. На Красной площади, в Преображенском, у ворот Белого города, неподалеку от Новодевичьего монастыря: перед окнами кельи, в которой проживала Софья, повесили 195 человек. В феврале казнили 177 человек. К делу стрельцов царь возвращался вплоть до 1707г., когда казнили наконец-то Маслова, читавшего «письмо Софьи» соратникам.

Казни стрельцов в Москве при Петре I. Гравюра из книги И. Корба «Дневник путешествия в Московию в 1698г.». 1700г.

Уцелевших после казни воинов разбросали по тюрьмам, а тех, кому уж совсем повезло, сослали в приграничные города на каторжные работы. Некоторые добросердечные люди обвиняют в неоправданной жестокости Великого Преобразователя Петра I, но жестокость та была оправданной, как это ни печально звучит. «Стрелец Жукова полка, Кривой, содержащийся в Вологодской тюрьме, со зверским бешенством кричал перед другими колодниками и посторонними людьми: «Ныне нашу братию, стрельцов, прирубили, а остальных посылают в Сибирь: только нашей братии во всех странах и в Сибири осталось много. И в Москве у нас зубы есть, будет в наших руках и тот, кто нас пластал и вешал. Самому ему торчать на коле».

Петр I знал о настроениях стрельцов, иллюзий по отношению к ним он не питал. И в бедах этих воинов «боярского века», «бунташного века» в большей степени повинна царевна Софья, чем ее великий брат. Политика несостоявшейся «самодержицы», опиравшейся на силу стрелецких полков, избаловала воинов; выборные стрельцы и полковники ощущали себя государственными людьми, и это их ощущение передавалось несчастным воинам. Софья и только Софья повинна в трагедии 1698г.

Расправа над стрельцами

Уверенная и смелая расправа над стрельцами, напугавшая даже европейских дипломатов и политиков, показала, что из шумного, увлекающегося мальчика и неугомонного юноши, Петр I превратился в решительного государственного деятеля, готового пойти на все ради достижения своих целей. А они у российского монарха уже определились: обновление снизу доверху всех сфер жизни и быта державы, реформа государственного управления в центре - в Москве, и на местах - во всех городах страны, организация светского высшего образования, реорганизация армии, коренное изменение взаимоотношений между Церковью и государством, развитие промышленности, кораблестроения... и так далее вплоть до изменения летосчисления на европейское. По глубине и всеохватности преобразования Петра I являются уникальными даже в насыщенной событиями мировой истории.

В сентябре 1698г. Петр I отправил Евдокию Федоровну в суздальский Покровский монастырь. Она не верила, что он охладел к ней навсегда. А у него к ней, может быть, и не было никогда никаких нежных чувств. Женился он на ней по воле матушки, а теперь, когда Натальи Кирилловны не стало, Петр I потянулся к новым женщинам. Любви он искал, не обращая внимания на старые обычаи, на церковные обряды и законы. Он увлекся немкой Анной Монс. И повелел Евдокию насильно постричь в монахини. Евдокия сопротивлялась, не желала принять постриг добровольно. Надеялась на то, что угомонится муж, набегается по немкам да в семью вернется, еще любила она жизнь светскую.

Архимандрит суздальского Покровского монастыря, жалея Евдокию, отказался творить незаконное, богопротивное дело, и его отправили в Преображенский приказ - на пытки.

Но главное, что интересовало царя, - создание флота. Еще стрельцов не всех перевешали, а Петр уже в Воронеж уехал, чтобы лично проследить, как там строят суда. В это время из Турции пришла весть о том, что русский дипломат Возницын заключил с Османской империей не очень выгодное перемирие - всего на 2 года. Маловато! Петру нужен был прочный мир с южным соседом перед войной со Швецией. Уже в 1698-1699 гг. монарх знал, что эта воина за год-два не закончится. И он решил продолжить переговоры с турками.

Вернувшись из Воронежа, царь задумал новое дело: издал указ об учреждении Бурмистерской палаты. Он дал право самоуправления тяглым общинам посредством выборных Бурмистерских палат. Эти палаты (а за ними и все тяглые люди) были изъяты из ведения воевод и подчинены московской Бурмистерской палате, также выборной.

Царица Евдокия Федоровна в монашеском платье (с литогр. К. Эргота)

Воеводы лишились права «заведовать» торговыми людьми, а значит, и возможности наживаться за счет купцов. Теперь за этим следили выборные бурмистры из купцов. Местные органы самоуправления могли судить воевод за притеснения купцов и зависели от московской бурмистерской палаты. Цель этого преобразования была двойная: оно должно было «избавить торговое и промышленное сословие от тех утеснений, какие оно терпело от приказов и воевод» и повысить на местах сборы в казну. Идею реформы Петр I заимствовал в европейском муниципальном городском строе.

Не успели люди понять, что же им даст эта реформа, а царь уже снарядил «дипломатический флот» в Турцию. Русские еще не прибыли в Константинополь, а Петр I уже отменил празднование Нового года 1 сентября, перенес праздник на 1 января и приказал праздновать новый 1700-й год целых 7 дней.

Погулять-то русские люди, особенно в Новый год, да семь дней кряду, да под фейерверки и пушечную стрельбу, да с мохнатыми елочками, выставленными по указу царя перед воротами домов, ни в жизнь бы не отказались! Гуляли они и радовались. И невдомек им было: почему же царь Новый год перенес? Какая с того выгода? А выгода была в экономии летнего, страдного времени...

Не успели русские люди к новому Новому году привыкнуть, а на их головы посыпались один за другим указы: о бородах и одежде, свадьбах и женитьбе (родители теперь не имели права принуждать детей вступать в брак), о запрещении носить острые ножи и заниматься всем, кому ни захочется, врачеванием...

Подготовка к войне со Швецией

В это же время Петр I проводит дипломатическую подготовку к войне со Швецией. Осенью в Преображенском втайне он провел переговоры с Паткулем, посланником польского короля Августа, после чего заключил договор, обязавшись поддержать Польшу в войне против Швеции - но только после того, как будет подписан договор о мире между Россией и Турцией.

Дания начала военные действия против герцогства Голштейн-Готторпского (союзника Швеции), а поляки осадили Ригу. Швеция на рубеже XVII-XVIII вв. значительно усилилась. Но датчане и поляки вступили в войну, не боясь 18-летнего шведского короля Карла XII, любителя охоты и пиров. Мальчишеские забавы отвлекали короля от государственных дел, и, казалось, он так и останется страстным охотником и гулякой.

Но, узнав о нападении сразу двух врагов, Карл XII вмиг преобразился и втайне ото всех прибыл в войско и переправился с ним в Данию, проявив исключительные качества крупного полководца. Противники были ошеломлены от преподанного им блестящего урока. Дания вышла из войны, заключив со

Швецией мир. Слухи о «Северном Александре Македонском», как стали называть вчерашнего любителя охоты, еще не достигли России, а Петр, получив вести о мире с Турцией, уже объявил Швеции войну и выступил в поход на Нарву.

В конце августа 1700г. русские осадили крепость Нарву. Петр I доверил большую (до 40 тысяч человек) армию генерал-фельдмаршалу Н. Ф. Головину. Он предложил коменданту крепости Горну сдаться. Тот отделался усмешкой. Русские стали готовиться к боевым действиям. Но через два дня до Головина дошел слух о том, что Карл XII, разгромив датчан, совершил с отборным войском быстрый бросок по морю, высадился в Пернау и двинулся к Нарве.

Петр I укрепил русское войско полком князя А. И. Репнина и казаками, а главнокомандующим назначил герцога де Круа: не верил монарх в русских генералов. Де Круа, известный в Европе военачальник, умел побеждать. За 17 лет службы в Дании и у римского императора он доказал это. Но однажды армия, которой он командовал, после неудачной осады Белграда отступила с большими потерями. Для честолюбивого генерала удар был настолько сильным, что он надолго оставил службу. И все-таки принял потом приглашение русского царя, захватил с собой (согласно договору) немецких офицеров, прибыл в Нарву... и загрустил. Петр I взял его с генералом Алартом осматривать Нарву. Герцог повеселел, ехал в красном мундире, не боялся пуль. Царь с трудом уговорил его надеть серый плащ. Осмотрев крепость, де Круа ушел в палатку, сел на скамью и долго о чем-то думал.

Шведов он знал - прекрасные воины, великолепные военачальники! А тут еще появился у них свой, пусть Северный, Александр Македонский. Справиться с такой армией очень сложно. Петр I герцогу понравился. Напористый человек, неординарного мышления организатор. Но... русские! Разве это войско? Толпа мужиков, вчера ходивших за сохой!

Царь 7 раз посылал за ним слугу. Герцог ссылался на головную боль, думал, как поступить. Тогда Петр сам явился к нему, уговорил его принять армию, и герцог занялся осадными работами.

Петр отправился в тыл, де Круа остался с армией. Борис Петрович Шереметев, руководивший нерегулярной конницей, предложил интересный план: оставить часть войска под крепостью, а с отборными отрядами выдвинуться вперед, встретить противника в выгодной для себя местности и дать бой.

Де Круа промолчал, не стал обижать достойнейшего человека, который недавно осуществил по заданию Петра «дипломатический вояж» по странам Европы, произвел изысканными манерами, тонким пониманием любой сложнейшей ситуации, великолепным знанием истории и чувством такта хорошее впечатление на императора Леопольда и Папу Римского, дожа Венецианской республики и великого магистра Мальтийского ордена. Уважаемый в Европе вельможа, начальник нерегулярной конницы. Но разве может он понять, что такое современная армия? Де Круа не представлял себе удобной позиции, где русские могли бы одержать победу над шведами. Он даже подумать не мог, что перед ним стоит человек, который вскоре будет бить шведов и на суше и на море!

Карл XII стремительно провел свое войско из Пернау до Нарвы, утром воспользовался туманом, неожиданно напал на противника и устроил русским, такую трепку, которую они запомнили надолго. Запомнили, чтобы отомстить. Де Круа проиграл сражение. Не помогли ему и немецкие офицеры. Их крикливые команды русские не понимали. Осознав бесполезность сопротивления, де Круа и его офицеры сдались шведам.

Русские, оставшись без общего руководства, дрались до последнего - до вечера. Ничего у них не было: ни штаба, ни командующего, ни опыта, ни пушек (старые пушки разрывались, губили прислугу), ни ружей (выходили из строя старые ружья), ни царя-батюшки. Ничего! Но они не сдались. Они дрались (особенно хорошо - Преображенский, Семеновский и Лефортовский полки), они выстояли, не дали смять себя. Де Круа, уже отведенный от места сражения на приличное расстояние, слышал грохот снарядов и недоумевал: неужели русских еще не уничтожили?

И никто в Европе не верил, что русские, казалось, навсегда отставшие от европейских держав в военно-техническом отношении, пережившие мятеж стрельцов, уничтожившие цвет своего войска и не имевшие ни одного высшего учебного заведения, в котором воспитывались бы военные кадры, могут выиграть войну у Швеции. Но в это верил русский царь Петр I.

Стрелецкий бунт 1682 года (хованщина) — восстание московских стрельцов, в результате которого кроме Петра I был коронован его брат Иван V, большая часть родственников Петра I (Нарышкины) была убита или сослана, а фактическим правителем стала царевна-регентша Софья — к власти пришёл клан Милославских.

Кратко о сути стрелецкого бунта 1682 года

Причины и цели

• После создания полков нового строя при Федоре Алексеевиче, положение стрельцов ухудшилось — из элитных военных частей они стали превращаться в городскую милицию
• Жалование стрельцам выплачивалось нерегулярно, командиры злоупотребляли властью — присваивали себе жалование рядовых, заставляли их выполнять хоз.работы
• Клан Милославских, поддерживающий Ивана V, решил воспользоваться ситуацией и с помощью стрельцов возвести на престол своих кандидатов — среди стрельцов начали распространять слухи, что Нарышкины собираются ещё больше притеснять стрелецкие части и снижать их значение в русской армии.
• Непосредственным поводом к восстанию 15 мая стал наговор Милославских о том, что Нарышкины задушили царевича Иоанна Алексеевича, а также их призывы к стрельцам прибыть в кремль.

Итоги и результаты

• Несмотря на то, что Иван оказался жив, стрельцы были слишком распалены и бросились убивать как собственных нерадивых командиров, так и представителей клана Нарышкиных.
• На несколько месяцев (май-сентябрь) фактическая власть в Москве принадлежала стрельцам под предводительством И. А. Хованского
• Старообрядцы, решившие воспользоваться слабостью царской власти и поддержанные Хованским, попытались восстановить собственные права в теологическом споре с официальными представителями новообрядной церкви — в итоге глава старообрядческой делегации Никита Пустосвят был обезглавлен.
• В результате восстания на престол вместе с Петром I был коронован Иван V, но ввиду их детского возраста фактической правительницей стала царевна-регентша Софья — клан Милославских пришёл к власти, а Петр I и его Мать покинули Москву.

История стрелецкого бунта 1682 года и хронология событий

После смерти отца Петра I, Алексея Михайловича, на короткое время трон занял старший из его сыновей — Фёдор. Когда умер и он — за власть начали бороться два клана, поддерживающие детей от двух браков Алексея Михайловича: со стороны Петра I это были Нарышкины, со стороны Ивана V — Милославские.

Боярская дума, лично заинтересованная в том, чтобы выбранный ею царь оказался лояльным, долго пыталась принять окончательное решение о том, кто будет править государством. Несмотря на старшинство, Иван был очень болезненным ребенком, что в конечном итоге склонило выбор в пользу Петра, и 27 апреля 1682 года - когда его брат Фёдор Алексеевич умер - Пётр был провозглашён царём.

Естественно, Милославские не были готовы упустить власть, поэтому царевна Софья и её сподвижники решили воспользоваться недовольством среди стрельцов, чтобы качнуть чашу весов в борьбе за трон в свою пользу. Князья Голицын и Хованский, не желавшие возвышения клана Нарышкиных — примкнули к Софье в её борьбе.

Эмиссары Милославских начали преумножать недовольство стрельцов, пуская среди них слухи о будущих лишениях и притеснениях в случае восхождения к власти Нарышкиных. Зерна сомнений упали на благодатную почву — среди давно не получавших нормального жалования стрельцов участились случаи нарушения дисциплины, а нескольких пытающихся восстановить порядок командиров втащили на высокую колокольню и сбросили наземь.

Царица Наталья Кирилловна показывает Ивана V стрельцам, чтобы доказать, что он жив-здоров. Картина Н. Д. Дмитриева-Оренбургского

15 мая один из ближних бояр Милославский со своим племянником проскакали по стрелецким гарнизонам близ Москвы и звали стрельцов скорее прибыть в Кремль, так как Нарышкины задушили царевича Иоанна Алексеевича. Под удары набатного колокола многие стрельцы ворвались в Кремль с оружием и смяли царскую охрану, заполнив Соборную площадь перед дворцом.

Царица Наталья Кирилловна с царевичами Иваном и Петром вышли на Красное крыльцо в сопровождении нескольких бояр и патриарха. Стрельцы оказались в замешательстве — так как сам царевич Иван на их расспросы отвечал:

«Меня никто не изводит, и жаловаться мне не на кого»
Иван V

Таким образом, претендовавшие на роль защитников законности и стражей государства, стрельцы представали зачинщиками бунта. Возможно, этим бы всё и кончилось, но князь Михаил Долгоруков в гневе начал обвинять стрельцов в измене, угрожать им пытками и казнью за самовольное оставление гарнизонов.

И без того напряженная толпа взорвалась — стрельцы бросились на крыльцо и скинули Долгорукого на подставленные снизу копья, а далее — разыгралась кровавая драма. Артамон Матвеев, один из лидеров Нарышкиных, брат царицы Афанасий Нарышкин и еще несколько бояр были зарезаны в течении нескольких минут. По всему городу убивали сторонников Нарышкиных и стрелецких командиров, по всей территории Кремля стрельцы расставили своих часовых — фактически были взяты в заложники все, кто находился на тот момент в сердце столицы.

Мятеж стрельцов в 1682. Стрельцы выволакивают из дворца Ивана Нарышкина. Пока Пётр I утешает мать, царевна Софья наблюдает с удовлетворением. Картина А. И. Корзухина, 1882

На следующий день, угрожая истребить всех бояр, стрельцы пришли к Кремлю и потребовали выдачи Ивана Нарышкина, получив которого (Софья и бояре вынудили Наталью Кирриловну выдать его) сначала зверски пытали его, а затем — казнили. Отца царицы, Кирилла Поэлуэктовича Нарышкина постригли в монахи и сослали в Кирилло-Белозерский монастырь.

Хаос, казни бояр и стрелецких начальников продолжались до 18 мая . Государственная власть фактически отсутствовала: царём номинально являлся малолетний Пётр, его мать Наталья Кирилловна - регентшей, но все их родственники и сторонники были либо изгнаны из Москвы, либо убиты.

19 мая стрельцы послали выборных к царю с челобитной (фактически - ультимативное требование, а не просьба) оплатить все долги по жалованию, на общую сумму 240 000 рублей. Казна была пуста, но отказать стрельцам не было никакой возможности, поэтому Софья приказала собирать для выплаты по всей стране деньги, а также переплавлять столовое серебро и золото.

23 мая стрельцы вновь подали челобитную, в которой требовали чтобы царевич Иван был также коронован, и притом старшим царем кроме Петра.

29 мая еще одна челобитная сообщала о необходимости назначения регентшей при малолетних царях Софьи Алексеевны. Очевидно, данные требования были подсказаны Милославскими, а сами стрельцы пытались оградить себя от мести Нарышкиных. Боярская дума и Патриарх выполнили их требования и 25 июня Иван V вместе с Петром I были венчаны на царство.

Софья при царях Петре I и Иване V

Хотя стрельцы получили возможность диктовать свою волю правительству, они прекрасно понимали шаткость собственного положения — им стоило покинуть Кремль и всласть их закончится. Пытаясь обезопасить себя от будущих преследований они выдвигают новый ультиматум — признать все их действия отвечающими интересам царей и государства и на Лобном месте вкопать памятный столб с вырезанными на нём именами убитых бояр, с перечислением их злодеяний (часть из которых была выдуманными). Не имея альтернативы правители вынуждены были выполнить эти требования.

Хованщина

Начальником над стрельцами на время бунта Софья назначила князя И. А. Хованского, который выступал за Милославских. Расчёт Софьи оказался не верным — вместо того, чтобы утихомирить стрельцов, Хованский потакал им и пытался за их счёт оказывать давление на саму Софью:

« Когда меня не станет, то в Москве будут ходить по колена в крови
И. А. Хованский»

Под предлогом охраны стрельцы не покидали Кремль, удерживая за собой инициативу. По фамилии их предводителя стрелецкий бунт 1682 года и последующий период стрелецкого контроля в кремле получил историческое название «Хованщина».

Почувствовав слабость текущих правителей, подвергающиеся гонениям старообрядцы решили попытаться вернуть утраченные позиции. Из дальних скитов собрались в Москве их проповедники, и начали призывать стрельцов вернуться к старым церковным обрядам. Хованский решил воспользоваться еще одним рычагом влияния на царевну-регентшу и с энтузиазмом поддержал старообрядцев. Конечное слово должна была сказать церковь, но старообрядцы уже были признаны еретиками на Вселенском Соборе, а для самой Софьи признать правоту сторонников старых обрядов было равносильно поставить под сомнение политическое решение её отца Алексея Михайловича о поддержке новых церковных обрядов.

Предложенный старообрядцами теологический диспут для разрешения церковно-обрядного спора был поддержан Хованским. Понимая, что проведение диспута на Красной площади будет опасным ввиду антипатии толпы к власти, патриарх, при помощи Софьи, перенёс место обсуждений в Грановитую палату Кремля, способную вместить лишь патриаршую свиту, бояр и стражу.

Состоявшийся 5 июля диспут о вере свелся в итоге к взаимным обвинениям в ереси, ругани и чудом не дошел до драки. Выступавший со стороны старообрядцев Никита Пустосвят был вынужден покинуть Кремль, а патриарх Иоаким объявил о своей полной победе. Софья, тем временем, заявила стрельцам в Грановитой палате:

« Чего вы смотрите?
Хорошо ли таким мужикам-невеждам к нам бунтом приходить, творить нам всем досады и кричать?
Неужели вы, верные слуги нашего деда, отца и брата, в единомыслии с раскольниками?
Вы и нашими верными слугами зовётесь: зачем же таким невеждам попускаете?
Если мы должны быть в таком порабощении, то царям и нам здесь больше жить нельзя:
пойдём в другие города и возвестим всему народу о таком непослушании и разорении.»
Софья Алексеевна

Для стрельцов это был недвусмысленный намек: покинув Москву правительство имело возможность собрать дворянское ополчение и уничтожить их. Испугавшись такой перспективы, стрельцы обвинили старообрядцев в смете и попытке восстановить народ против царей, а затем обезглавили Пустосвята. Гарантировавший старообрядцам безопасность Хованский успел спасти остальных. Этот случай стал переломным в отношениях Хованского и царевны Софьи — теперь она рассматривала его исключительно как противника.

До середины августа правительство оставалось в зависимом положении от стрелецких полков, а затем Софья придумала способ избавиться от стрелецкой «опеки».

19 августа планировался крестный ход в Донском монастыре, обычай которого предполагал участие царей. Под этим предлогом вся царская семья под конвоем собственной охраны покинула столицу, направилась якобы в монастырь, но на самом деле — в объезд Москвы через Коломенское и проселки до села Воздвиженского. Расположенный рядом Троице-Сергиевый монастырь был выбран в качестве опорного пункта на время противостояния со стрельцами. Сюда же вскоре собрались остатки бояр, царского двора и всех кто остался верен правительству.

Встревоженные таким манёвром, князь Хованский со своим сыном Андреем решили поехать в Воздвиженское для переговоров, но во время ночевки в селе Пушкино были схвачены царскими стольниками и 17 сентября (день рождения Софьи) привезены в Воздвиженское. Им зачитали обвинения в предательстве, попытке захвата власти и вынесли смертный приговор, казнив на месте. Переселившись в монастырь окончательно, Софья начала собирать дворянское ополчение для дальнейшей борьбы со стрельцами.

Конец стрелецкого бунта 1682

Оставшись без лидера, стрельцы не смогли планировать свои действия. Они пытались задобрить Софью, посылая уверения в желании «верно служить на щадя живота», просили не лишать милости и даже выдали младшего сына Хованского — Ивана, направленного впоследствии в ссылку.

В октябре стрельцы даже прислали челобитную, признавая собственные действия во время бунта 15-18 мая незаконными, и умоляя царей помиловать их, соглашаясь на снос памятного столба на Лобном месте. Софья заявила стрельцам, что готова простить их в случае выдачи ближайшего соратника Хованского — Алексея Юдина. Назначенный начальником над стрелецким приказом, думный дьяк Фёдор Леонтьевич Шакловитый достаточно быстро восстановил порядок и дисциплину. Репрессий, все же, избежать не удалось — когда в полку Бохина стрельцы опять затеяли смуту, четверо зачинщиков были немедленно казнены.

В начале ноября царь Иван V, регентша Софья и весь двор вернулся в Москву, но мать Петра I сочла небезопасным для себя и сына оставаться в Кремле, и решила перебраться в загородную резиденцию царя Алексея Михайловича - село Преображенское. Пётр I жил там с матерью, выезжая в Москву исключительно для участия в обязательных церемониях.

Власть Софьи Алексеевны в качестве регента при Петре I и Иване V, просуществовала 7 лет, до сентября 1689 года — повзрослевший Петр I при помощи собственной матери и верных им людей смог отстранить сестру от власти и сослать её в монастырь. Их дальнейшее противостояние ненадолго вспыхнуло в 1698, во время еще одного стрелецкого бунта, после подавления которого Петр I принял окончательное решение в полном реформировании армии и расформировании стрелецких полков, а саму Софью насильно постригли в монахини