Заговор, Герой-спаситель, Единство и Золотой век: архаичные мифы и их незамысловатые сюжеты были главными средствами объяснения и познания мира для древнего человека. Но какие формы и функции приобрел миф сегодня? Что такое политический миф и благодаря чему он расцвел в XX веке? Какую роль в этом сыграли технический прогресс и СМИ? Почему именно во времена кризиса миф легко управляет сознанием человека, препятствуя адекватной интерпретации действительности? Разбираемся.
В массовом сознании миф редко связывается с современностью, обычно он воспринимается как выдумка, что-то фантастическое, то, чего не существует, и чаще всего трактуется как обман. На это повлияли, во-первых, христианская парадигма, которая воспринимала миф как ересь, во-вторых, просветительское рационалистическое знание. Однако, как отмечал Мирче Элиаде, «мифологическое мышление может избавиться от устаревших форм и адаптироваться к новой культуре, но не исчезнуть окончательно». С ним соглашался Ролан Барт, отмечая, что миф нельзя победить — когда умирает один миф, его место занимает новый (миф можно только изучить и попытаться противостоять ему). И действительно, несмотря на развитие научного мышления, миф не исчез, хотя и обрел новые формы и функции. Кризис рационализма, который проявился в XX веке, привел к ремифологизации сознания человека. Сегодня миф является значащей культурной реалией, природа и специфика функционирования которой требуют внимания и нового осмысления. Попробуем сравнить архаические и современные мифы, чтобы научиться распознавать их в ежедневном потоке информации.
Прежде чем начинать разговор о мифе в контексте современной действительности, стоит обратиться к эпохе архаики, в которой миф играл первоочередную роль. Для древних людей мифбыл главным средством объяснения и познания мира.
Российский философ Борис Львович Губман отмечает (1):
Миф – это первая форма рационального постижения мира, его образно-символического воспроизведения, выливающаяся в предписание действий. Миф превращает хаос в космос, создает возможность постижения мира как некоего организованного целого, выражает его в простой и доступной схеме, которая может претворяться в магическое действие как средство покорения непостижимого.
Какими чертами обладал архаичный миф? Он содержал истину, не требующую доказательств; миф мог быть наполнен противоречиями, которые не нуждались в разрешении; он был синкретичен, насыщен символами и эмоционально заряжен; время в нем текло по особым законам, а логика не выходила за рамки бинарного мышления. И, конечно же, в мифе всегда присутствовал герой, которому противопоставлялся трикстер.
Мифологическое сознание было неотъемлемой частью жизни людей, которая во многом определяла их отношения с миром. К мифам прислушивались, на мифах учились, их истинность никогда не подвергали сомнению.
В отличие от первобытного периода, миф сегодня присутствует в культуре как абсолютно осознаваемый феномен: им занимаются не только исследователи, миф активно используют в своих целях разные общественные и политические силы.
Изучением современных мифов одним из первых занялся немецкий философ Эрнст Кассирер. Он называл человека животным, которое мыслит символически и считал, что именно «символ – ключ к природе человека». Ученый рассматривает мифологию как автономную символическую форму культуры, наделенную особой модальностью. Во «Введении в философию культуры» он пишет (2):
Человек живет отныне не только в физическом, но и в символическом универсуме. Язык, миф, искусство, религия – части этого универсума, те разные нити, из которых сплетается символическая сеть, сложная ткань человеческого опыта. Весь человеческий прогресс в мышлении и опыте утончает и одновременно укрепляет эту сеть. Человек уже не противостоит реальности непосредственно, он не сталкивается с ней лицом к лицу. Физическая реальность как бы отдаляется по мере того, как растет символическая активность человека.
В работе «Мифы о государстве» Кассирер приходит к выводу, что во времена кризиса в обществе обедняется человеческая способность к символической интерпретации, благодаря чему миф может управлять сознанием человека, препятствуя адекватной интерпретации действительности (3).
Неудивительно, что потрясения и достижения прошлого столетия стали таким кризисом. Исследователи сходятся во мнении, что, начиная со второй половины ХХ века, наряду с традиционными особенностями мифогенеза появляются условия для трансляции особого типа политических неомифологических нарративовⓘ Термин «неомифологизм» вводит Е. М. Мелетинский для идентификации ремифологизации культуры и литературы. , благодаря которым в обществе и его коллективной памяти формируется и хранится политический опыт. По сути, роль мифа остается прежней, но привычные религиозно-социальные сюжеты заменяются политическим императивом.
Среди условий, которые привели к этому — технологический прогресс, появление массового общества, главенствующее положение СМИ в формировании образа социальной действительности и увеличение визуального компонента в восприятии мира человеком, интенсивное образное мышление, связанное с возможностями мультимедийных технологий.
Тот же Кассирер отмечает (4):
Если попытаться рассмотреть по элементам, что представляют собой современные политические мифы, то окажется, что они не содержат ничего в полной мере нового. Все детали их давно известны. Теория «поклонения Герою» Карлейля и тезис Гобино о фундаментальном моральном и интеллектуальном различии рас дискутировались многократно. Но эти дискуссии оставались чисто академическими, и для того, чтобы превратить старые идеи в мощное политическое оружие, необходимо было что-то еще. Их нужно было приспособить к современной аудитории, создать новый инструмент не только для мысли, но и для действия, разработать технику манипулирования идеями. Говоря научным языком, эта техника должна действовать как катализатор – ускорить все реакции и способствовать их доведению до конца. Хотя почва для мифа ХХ века была подготовлена давным-давно, она не могла бы принести плодов без умелого использования новых инструментов.
Новые технические возможности позволили современному мифу реализовать его основную задачу — создание новой «природной» реальности, которая бы совпадала с ожиданиями людей и не требовала рефлексии.
Для политического неомифа характерно наличие смысловых доминант, которые являются как бы центрами тяжести, вокруг которых и раскрывается сам нарратив. Этими доминантами становятся базовые архетипы, которые трансформируются, подстраиваясь под сложившуюся реальность. Именно опора на базовые архетипы обеспечила современным мифам жизнеспособность и функциональную силу.
Из всех возможных сюжетов, которые выстраиваются вокруг базовых архетипов, французский исследователь Рауль Жирарде выделил четыре основных: о Заговоре, Золотом веке, Герое-спасителе и Единстве (5).
Миф о Заговоре популяризирует идею о врагах народа, скрытые действия которых обязательно направлены на завоевание, истребление общества и государства.
Миф о Золотом веке либо призывает вернуться к светлому прошлому, где была свобода, равенство и братство, или зовет в светлое будущее, воспринимая национальную историю лишь как подготовительный этап для наступления этого идеального будущего.
Миф о Герое-спасителе наделяет культурного героя харизматическими качествами, обязательны в списке — дар пророка, непревзойденный талант полководца-воина, высокие моральные качества. То, насколько мифологизирован современный политический лидер, можно понять, проанализировав его биографические произведения. В них выделяются именно те элементы, наличие которых необходимо для вождя масс.
Миф о Единстве основан на дихотомии друзья-враги, свои-чужие, мы-они. Именно «они» являются причиной всех невзгод. Основным психологическим механизмом для ощущения масс в категории «свои» является механизм персонификации лидера — культ личности. Имя же занимает равное другим культам место — специфика мифологических текстов такова, что мифы без имен практически не существуют.
Опираясь на эти далеко не полные данные, нетрудно заметить, что миф продолжает жить и сегодня. Если говорить о близкой и понятной нам почве, то это вечное противостояние России и США, в котором реализуется присущая любому мифу дихотомия добра и зла и воплощаются сразу несколько сюжетов: о заговоре, единстве и герое-спасителе. Здесь же политтехнологи пытаются реализовать наличие мифологического конструкта культурный герой и трикстер. В современном политическом мифе президента стараются маркировать как творца, который строит государство, дарит абсолютное благо и стабильность. И сюжет «Единства» призывает всех сплотиться вокруг «спасителя». Трикстерами выступают оппозиционные и активистские группы — они не подчиняются установленной власти, нарушают запреты и выходят за рамки дозволенного. В мифах, которыми нас кормят, как и в древних историях, есть специфическая модель времени, та точка, с которой появляется космос из хаоса — это 2000 год — начало новой эры, до которой люди переживали «лихие» девяностые. Центром мифического пространства, конечно, выступает Кремль — именно к нему ведут все дороги, что хорошо иллюстрируется на карте Москвы.
Продолжает играть роль ритуализация всего советского, которая не теряет своей актуальности и по сей день — празднование девятого мая, октябрьской революции. Так реализуется архаическое прецедентное мышление.
Нетрудно заметить синкретизм современного политического мифа — он объясняет прошлое страны, правила жизни, необходимые для достижения «того самого» прекрасного будущего.
И это далеко не все признаки, которые можно охватить, вооружившись нехитрой схемой построения мифа. Здесь важно заметить одну особенность. Современные политические мифы пришли к одному важному новшеству — влияние на сознание людей. Политические мифы, вплоть до первой мировой войны, должны были просто угнетать и подавлять человеческую физическую свободу. Современные же пошли глубже, и теперь важно овладеть тем, что находится внутри человека — его мыслями и чувствами, оказать влияние на психику и тотальное изменение мировоззрения. С захватом культурного пространства массами стало важным лишить людей автономии воли и способности независимого мышления. Именно этим объясняется отсутствие оппозиции в тоталитарном обществе и нетерпимость господствующего режима к инакомыслию. Но и здесь методы влияния на общество изменились — больше нет физического насилия, покорность людей вырабатывается по их воле, благодаря формированию веры в благополучное будущее.
Поэтому именно сейчас, в эпоху, когда 90% новостной ленты занято политическими событиями, особенно важно уметь распознавать эту выстроенную вокруг нас реальность.
Подборка по теме
—
—
—
Ссылки на источники
1. Культурология. ХХ век. Энциклопедия. СПб.: Университетская книга, 1998. Т. 2. С. 53.
2. Кассирер Э. Опыт о человеке: Введение в философию человеческой культуры (Перевод Муравьев А.Н.). // Проблема человека в западной философии. / Переводы / Сост. и послесл. П.С. Гуревича; Общ. ред. Ю.Н. Попова. Москва: Издательство «Прогресс», 1988. C.3-30.
3. Кассирер Э. Язык и миф. К проблеме именования богов // Кассирер Э. Избранное: Индивид и космос. М.; СПб., 2000; Кассирер Э. Понятийная форма в мифическом мышлении // Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998; Cassirer Е. The Myth of the State. New Haven: Yale University Press, 2008.
4 Кассирер Э. Техника современных политических мифов // Вестн. МГУ. Сер. 7, Философия. 1990. № 2. С. 58-65.
5. Антонос, Г.А. Жирарде Р. Политические мифы и мифологии. Paris, 1986 Текст.: рецензия / Г.А. Антонос // Реферативный журнал. Социальные и гуманитарные науки: Заруб еж. лит. Сер. 4. Государство и право. - 1996. -№ 1. С. 3-8.
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Подобные документы
- 1) об индивидуальной свободе и личном выборе граждан;
- 2) о нейтралитете важнейших политических институтов: конгресса, суда, президентской власти, а также массмедиа;
- 3) о неизменной эгоистичной природе человека, его агрессивности, склонности к накопительству и потребительству;
- 4) об отсутствии в обществе социальных конфликтов, эксплуатации и угнетения;
- 5) о плюрализме массмедиа, которые в действительности, несмотря на обилие источников, контролируются крупными рекламодателями и правительством и представляют собой единую индустрию иллюзорного сознания.
- См.: Соловьев Л.И. Политология: политическая теория, политические технологии. М.: Аспект Пресс, 2014.
Понятие, виды и функции политического мифа, его технологические характеристики. Компоненты русского национального мифа. Историческая практика использования мифологии в качестве политического инструмента. Процессы мифотворчества современной России.
курсовая работа , добавлен 17.12.2011
Сущность и природа понятия "политического пространства". Вопросы суверенитета в глобальном пространстве на современном этапе развития. Проблемы политического пространства в современной России, главные тенденции и перспективы его дальнейшего развития.
контрольная работа , добавлен 30.04.2011
Определение политического мифа, его виды, свойства, психологические предпосылки возникновения. Мифотворчество как социальный процесс, его специфические субъекты, функциональные механизмы создания и распространения мифов в политическом пространстве.
реферат , добавлен 27.07.2010
Сущность и стуктура политического процесса. Понятие политического процесса и его формы. Структура и виды. Режимы протекания. Особенности политического процесса в современной России в переходный период от тоталитаризма к демократии.
дипломная работа , добавлен 16.12.2002
Соотношение политической системы и политического режима в современной России. Осуществление власти. Недемократические тенденции в политическом режиме. Политические режимы советского государства. Политическая власть в России: проблема легитимности.
курсовая работа , добавлен 28.09.2006
Понятие, основные теории и факторы лидерства. Типология политических лидеров. Функции политического лидера. Особенности осуществления политического лидерства в современной России. Современные концепции природы лидерства.
курсовая работа , добавлен 20.09.2003
Теоретические и методические аспекты "политического участия" граждан в жизни страны, его сущность, виды и формы протекания. основные характеристики политического поведения. Практические и целенаправленные формы политического участия в современной России.
реферат , добавлен 20.09.2011
Типология партий и политических движений в современной России. Особенности формирования партий и партийных систем в буржуазной России. Отличительные особенности российской многопартийности. История создания однопартийной системы в Советском государстве.
Главная > СказкаПолитические мифы Политический миф - это миф, используемый для реализации политических целей: борьбы за власть, легитимизации власти, осуществления политического господства. Используемые в качестве инструмента политической борьбы политические мифы оказывают колоссальное влияние на все общество. Политическую мифологию можно было бы назвать прикладной мифологией, поскольку за любым политическим мифом всегда скрыты вполне материальные интересы определенных лиц и групп. Особенность политического мифа в том, что он всегда стремится стать реальностью. В этом крайне заинтересованы те лица и группы, которые данный миф эксплуатируют. Попытки подменить реальность часто кончались трагически. Но, с другой стороны, без этих попыток не было бы истории. Гюстав Лебон писал: «Все наши художественные, политические или социальные понятия непременно носят на себе могущественный отпечаток иллюзий. Человек иногда повергает в прах эти иллюзии ценой ужасных переворотов, но он всегда бывает вынужден снова извлечь их из-под развалин. Без этих иллюзий ему не удалось бы выйти из состояния примитивного варварства, и без них он скоро снова впал бы в то же состояние. Все это пустые тени, дочери наших мечтаний, но они вынудили народы создать все то, что составляет теперь славу искусства и величие нашей цивилизации. Главным фактором эволюции народов никогда не была истина, но всегда заблуждение»1. Иллюзии, о которых пишет Лебон, это и есть политические мифы - истинные «локомотивы» прогресса. Политические мифы можно разделить на два основных вида. Первый вид - технологические мифы, которые создаются для реализации сиюминутных политических задач. Например, когда в СССР шел процесс суверенизации республик, демократы, чтобы оправдать «независимость» России, придумали миф о том, что Россия «кормит» союзные республики и поэтому живет плохо. «Стоит избавиться от этой ноши, и россияне заживут в достатке», - утверждали сторонники «независимости». Сегодня об этом мифе мало кто помнит, но в те годы он сыграл свою роль. Примеров таких мифов-однодневок можно привести множество. Жизнь этих мифов коротка, поскольку они базируются на конъюнктурных изменениях в общественном сознании, на эмоциональных порывах, не затрагивая при этом глубинных слоев подсознания. С технологическими мифами можно довольно эффективно бороться, разоблачая их на рациональном уровне, создавая контрмифы и т.д. В этом противостоянии побеждает тот, кто грамотней работает и обладает сопоставимыми или превосходящими противника ресурсами. Есть мифы другого рода, которые можно назвать «вечными». Они основаны на архетипах, и их практически невозможно уничтожить, поскольку эти мифы глубоко укоренены в менталитете народа. Их можно либо актуализировать, т.е. вызвать к жизни, либо загнать обратно в глубины подсознания, поставив им мощный заслон. Например, Гитлер активно использовал в своей пропаганде древнегерманские архетипы. После поражения Германии немцы загнали «бесов» в подсознание и поставили перед ними заслон в виде «комплекса вины», который до сих пор удерживает их даже от намека на возможный реванш. Свои амбиции Германия реализует теперь в экономике. Миф о превосходстве немцев замаскировался под политкорректные одежды, но никуда не исчез. «Мерседесы» и «БМВ» завоевывают мир даже успешнее, чем «тигры» и «пантеры». Сила «вечных» мифов - в их способности возвращаться к жизни в другом обличье. В России, например, миф о «светлом коммунистическом завтра» в конце 80-х - начале 90-х годов сменился мифом о «капиталистическом изобилии», которое должно было наступить с началом рыночных реформ. В свою очередь, коммунистический миф является лишь переименованием древнего мифа о Золотом веке. Сходные «приключения» в ходе исторического развития претерпевают и другие «вечные» мифы. Политиков всегда интересовала практическая сторона рассматриваемой нами проблемы: как использовать мифы в своих интересах? Украинский исследователь Г.Почепцов считает, что миф - это универсальная конструкция, которую всегда можно наполнить конкретным содержанием. «Миф предстает перед нами как сценарий развертывания имиджа, в котором сразу заполняются до этого пустые роли друзей и врагов главного героя. Миф является целой конструкцией, в этом его принципиальная выгодность, поскольку большое число нужных характеристик теперь будут всплывать автоматически. В случае подключения мифа уже нет необходимости порождать целые тексты, можно только намекать, подсказывая существенные характеристики, подводящие массовое сознание к тому или иному мифу»2. Конструкция мифа действительно имеет ряд универсальных черт, что позволяет политтехнологам конструировать искусственные технологические мифы, о которых уже шла речь выше. Однако дело не только в конструкции мифа. Технологический миф по большому счету псевдомиф, поскольку не опирается на архетипы. Между тем именно они являются энергетической подпиткой мифа. У каждого народа свои архетипические особенности, т.к. архетипы формировались в начале его истории. Сформировавшись, они сопровождают народ на протяжении всего исторического пути. Поэтому политику, чтобы стать мифологическим персонажем, надо не просто создать некую конструкцию, но вписаться в какой-то национальный, «вечный» миф. Важнейшая функция политического мифа - легитимизация властных институтов и носителей верховной власти в стране. Миф является основой легитимности власти и ее стражем одновременно. Поэтому покушение на основные политические мифы того или иного государства есть покушение на основы легитимности этого государства. Так, разрушение советской мифологии привело в конечном итоге к де-легитимизации власти КПСС и распаду Советского Союза. Другими словами, мифы могут выступать не только хранителями легитимности, но и ее сокрушителями. В СССР советские мифы разбились о целую систему «демократических» контрмифов. Идеологами расправы с советской мифологией выступали «шестидесятники». Более подробно технология разрушения советских мифов рассматривается в третьей главе. Национальные мифы Среди «вечных» мифов особое место занимают мифы национальные. Именно они составляют «душу народа», если следовать терминологии Лебона. Сложившись в период становления нации, национальные мифы сопровождают ее на протяжении всей истории. Национальное самосознание формируется на основе мифов и неотделимо от них. По мнению Г.Почепцова, «все яркие с точки зрения нации события насквозь мифологичны»1. Точнее было бы сказать, что исторические события становятся значимыми для потомков, когда вписаны в структуру национального мифа. В этом смысле история нации - это миф, созданный ею о самой себе. Исторические события служат лишь строительным материа-лом для мифа нации. В качестве примера исторического мифотворчества возьмем Бородинское сражение. В ходе битвы французы ценой огромных потерь взяли Багратионо-вы флеши, батарею Раевского, однако русская армия не обратилась в бегство, а отступила в полном боевом порядке. Наполеон дожидался следующего дня, чтобы вырвать победу. Кутузов тоже поначалу собирался продолжить битву. Но когда подсчитали потери, то для фельдмаршала стало очевидно, что возобновление сражения равносильно потере армии. Русские потеряли на Бородинском поле 58 тысяч человек (французы 50 тысяч)2. Это была половина армии Кутузова. У Наполеона было еще 30 тысяч гвардии, которая так и не вступила в бой, что окон-чательно убедило Кутузова в необходимости отступления. Наполеон, естественно, расценил это как бегство и записал себе в актив еще одну победу. Однако в русской истории Бородинское сражение осталось как моральная победа русской армии над захватчиками. Конечно, большую роль в мифологизации сражения сыграли русские писатели - они увековечили эту битву в своих произведениях. Но писатель лишь реагирует на общественный запрос, облекает в художественную форму те идеи, которые бродят в умах. Миф существовал еще до того, как его художественно оформили мастера слова. Почему все-таки родился миф о Бородине? Русская армия бросила вызов самому могущественному монарху Европы. «Мы слишком долго отступали», - напишет впоследствии поэт. Бородино воспринималось как последний рубеж, дальше которого отступать нельзя. «Москва за нами». Это был тот самый «последний и решительный бой», который впоследствии воспевался при коммунистах. Кстати, эта строчка из «Интернационала», написанного французом, органично вписалась в российский исторический архетип. «Последним и решительным» было Бородино, до него Полтава, Куликовская битва, Ледовое побоище и т.д. Архетип «последнего и решительного боя» является составной частью российской национальной мифологии. Вот почему Бородино имело такое значение для русской армии. Можно на это возразить, что Москву все же сдали. В реальности да. Но не в мифе. Наполеон занял Москву и поселился в Кремле. Однако он так и не дождался ключей города. «Но не пошла Москва моя», - писал Лермонтов. Больше того, город подожгли сами москвичи, чтобы он не достался врагу. В мифологическом пространстве Москва осталась непобежденной. Враг ушел ни с чем или, как говорится в русских сказках, «несолоно хлебавши». Поразительный исторический факт - военная победа обернулась для завоевателя поражением. Национальный миф сокрушил «великую армию», которой не страшны были никакие пушки. В стихотворении Лермонтова есть любопытные детали. Например, русский архетип врага он выразил строкой «французы двинулись как тучи». В русских былинах врагов часто представляли как «тьму-тьмущую», безликое полчище «басурман». Тучи ассоциируются с темной, страшной и враждебной силой. Таким образом, мифология «последнего и решительного боя» в Бородинском сражении нашла свое историческое воплощение. В годы Второй мировой войны эта мифология была заимствована коммунистами. Не случайно войну объявили Великой Отечественной. Это была прямая отсылка к Отечественной войне 1812 года, о чем свидетельствовал и портрет Кутузова, который Сталин повесил у себя в кабинете. Правда, Сталин не просто заимствовал, а «творчески доработал» мифологию войны 1812 года, исходя из своих практических нужд. Господствовавшая до нападения Германии на СССР историческая школа М.Покровского не придавала большого значения Отечественной войне 1812 года, объясняя поражение Наполеона его собственными ошибками и холодной зимой (сам Наполеон, прибыв в Париж после провала «русского похода», сразу ввел в оборот версию о поражении своей армии от «генерала Зима»). Сталина это не устраивало. Поэтому компартия выпустила «исторические» постановления об ошибках школы Покровского, и советские ученые сели за написание новой истории. Прежде всего был возвеличен «гениальный полководец и дипломат» М.Кутузов (в образе «гениального стратега» Кутузова легко угадывался знакомый профиль «вождя народов»). Отступление русской армии и сдачу Москвы следовало трактовать как «хитроумный план» Кутузова по завлечению неприятеля в ловушку, а не вынужденные действия (согласно мифу, Кутузов предвидел крах Наполеона уже во время совета в Филях). Бородинское сражение историк Е.Тарле поначалу описывал как поражение русской армии, вынужденной из-за потерь отступить. Но после высочайшего окрика он изменил точку зрения и стал доказывать, что Наполеон первым отвел свои войска с поля боя, т.е. признал поражение. По версии Сталина, Кутузов отступил сознательно, чтобы заманить в ловушку Наполеона. Впоследствии Тарле оправдывался: «Стратегия Кутузова привела к Бородину и создала затем глубоко задуманное и необычайно оперативно проведенное контрнаступление, «загубившее Наполеона». А геройское поведение регулярной армии при всех боевых схватках с неприятелем, деятельная помощь партизан, народный характер всей войны, глубоко проникшее в народ сознание полной справедливости этой войны - все это, в свою очередь, послужило несокрушимым оплотом для возникновения, развития и победоносного завершения гениальной стратегической комбинации Кутузова». Этот миф понадобился, чтобы трагические ошибки советского командования представить как «гениальный» замысел, чтобы сдававшиеся в плен миллионные советские армии вдохновились стойкостью предков, чтобы даже проигранные сражения рассматривались как залог победы в будущем. Сила сталинского мифа была еще в том, что он давал ясный образ будущего. Советские войска будут гнать Гитлера до самого Берлина, как гнали Наполеона до Парижа. «Гитлеровская фашистская армия так же может быть разбита и будет разбита, как были разбиты армии Наполеона и Вильгельма», - утверждал Сталин в своей речи от 3 июля 1941 года. НАПОЛЕОН ОБ ОТСТУПЛЕНИИ РУССКОЙ АРМИИ Сам Наполеон не считал причиной неудачи своего похода отступление русской армии. «Отступление Кутузова - это верх бездарности. Нас убила зима. Мы жертвы климата. Если бы хотели завлечь нас внутрь страны, то надо было бы начинать с отступления и не подвергать риску корпус Багратиона, т.е. не держать его войска на слишком близком к границе и, следовательно, растянутом фронте. Не надо было тратить столько денег на постройку карточных домиков на Двине. Не надо было сосредотачивать там столько складов. Русские жили изо дня в день, без определенных планов. Они ни разу не сумели дать сражения вовремя. Я слишком долго оставался в Москве. Если бы я покинул ее через четыре дня после вступления в нее, как я это думал сделать, когда увидел пожар, то Россия погибла бы». Вообще Наполеон был невысокого мнения о русских военачальниках: «Что сделал этот Кутузов? Он рисковал армией под Москвой и несет ответственность за московский пожар. Если бы у русских солдат были другие начальники, то можно было бы повести эту армию далеко»6. Особую роль в национальной мифологии играет представление нации о своей исторической миссии, о своем предназначении, месте в истории. Собственно, история нации - это борьба за свое место среди других наций, за осуществление взятой на себя миссии. Так, Российская империя защищала «братьев по вере» от внешней агрессии. Защитой России пользовались болгары, сербы, армяне и т.д. Иногда эта защита стоила «братьям по вере» суверенитета, но Россия никогда не осознавала себя захватчиком и агрессором. Советский Союз выступал защитником «униженных и оскорбленных» всего мира. Даже воюя в Афганистане, СССР оставался «оплотом мира». В этом нет никакого парадокса. Национальная русская мифология не допускала простого захвата Афганистана. Другое дело - «интернациональный долг». Здесь не случайно слово «долг». Русский человек обязан был защищать афганскую революцию, поскольку его миссия была в том, чтобы нести освобождение «униженным и оскорбленным» всего мира. Точно так же сегодня американские солдаты выполняют свой «демократический долг» в различных частях света. Постсоветская Россия пока не обрела своей миссии и до сих пор пребывает в поиске. Это находит отражение и в противоречивой внешней политике Москвы. С одной стороны, Путин выступает с инициативами вступления России в НАТО, ВТО, создания безвизового режима между странами Европы и Россией. С другой стороны, он выступает против операции США в Ираке, сотрудничает со странами «оси зла», стремится силовым путем восстановить контроль России над Грузией и т.д. Эти две стратегии в принципе несовместимы. Нужно выбирать. Или играть по правилам, принятым на Западе, и интегрироваться с ним, или следовать своим «особым путем». Интеграция с Западом не подкреплена соответствующей политической мифологией, в то время как мифология «особого пути» прочно укоренена в сознании росси-ян. Поэтому скорее всего будет выбран второй путь. Среди национальных российских архетипов особое место занимает архетип «доброго царя». Представление о «царе-батюшке» сформировалось еще на стадии становления монархии в России. «Добрым» царь представлялся потому, что был, говоря словами классика, «страшно далек от народа» во всех смыслах. Непосредственным хозяином и мучителем кре-стьянина был помещик, в то время как царь олицетворял далекую, какую-то другую и, хотелось верить, более справедливую власть. Мифом о «добром царе» пользовались не только русские монархи. Например, лидер «беспощадного русского бунта» Емельян Пугачев взял на вооружение этот миф, сообразив, какие выгоды он сулит. Пугачев выдавал себя за царя Петра III, за доброго радетеля о нуждах народа, которого свергла с трона коварная жена. Восстановление на троне лже-Петра означало бы восстановление справедливости, и поэтому Пугачев пользовался огромной популярностью. В XX веке развенчание мифа «о добром царе» привело страну к революции. 9 января 1905 года, когда войска расстреляли мирную демонстрацию рабочих, направлявшихся к Зимнему дворцу с петицией к самодержцу, был, на самом деле, расстрелян миф о «добром царе-батюшке». Свидетель тех событий Александр Керенский писал: «События Кровавого воскресенья произвели коренной переворот в мышлении рабочих масс, на которые до этого времени пропаганда действовала слабо. Генерал Трепов и те, кто позволил ему совершить этот безумный акт, разорвали духовные узы, которые связывали царя и простых рабочих»7. С этого момента революционная пропаганда стала захватывать сердца людей, расставшихся со старым мифом и страждущих нового. ИЗ ДНЕВНИКА НИКОЛАЯ II Николай II так и не понял важности событий, вошедших в историю как Кровавое воскресенье. Об этом свидетельствует запись в его дневнике: «9 января. Воскресенье. Тяжелый день! В Петербурге произошли серьезные беспорядки вследствие желания рабочих дойти до Зимнего дворца. Войска должны были стрелять в разных местах города, было много убитых и раненых. Господи, как больно и тяжело! Мама приехала к нам из города прямо к обедне. Завтракали со всеми. Гулял с Мишей, Мама осталась у нас на ночь»8. Царь даже не сомневался, что войска должны были стрелять в рабочих. Он не понял, что это был не рядовой разгон демонстрации, а значительное политическое событие. Для него это был всего лишь «тяжелый день». Но ни революция, ни расстрел царской семьи не положили конец мифу о «добром царе». Миф нашел свое новое воплощение в образе «вождя всех времен и народов» Сталина, дни и ночи радеющего о нуждах своих подданных. В российской политической мифологии «добрый царь» всегда окружен злыми и подлыми людьми, которые строят ему козни и наживаются за счет страны. Во времена Московского царства это были «злые бояре», потом помещики, в советские времена - «враги народа». В наше время эта роль отведена «олигархам». Путин с самого начала своего правления удачно вписался в архетип «доброго царя», противостоящего «злым боярам» - «олигархам», чем заслужил пламенную народную любовь. Когда шли «разборки» Кремля с НТВ, при всем сочувствии к журналистам общественное мнение фактически поддержало власти. По той простой причине, что Кремль действовал в рамках национальной мифологии - «добрый царь» Путин наказывал отбившегося от рук «злого боярина» Гусинского. И никакие апелляции к защите «свободы слова» не могли помочь. Демократии в России десять лет, а самодержавию... Стратегическая ошибка «Медиа-МОСТА» состояла в том, что он опирался в своей пропаганде на американскую мифологию, противопоставив ее национальной российской. Естественно, национальный миф оказался сильнее. Национальные мифы обладают сокрушительной силой. Фактически они неистребимы. В советских школах семьдесят лет учили, что цари были плохие, но архетип «доброго царя» продолжал жить. Последние десять лет советский период жизни страны смешали с такой грязью, что казалось, само напоминание о нем должно вызывать у людей дрожь. Но в реальности большинство относится к советскому прошлому с теплотой и сожалеет о распаде СССР. Сколько бы ни писалось о преступлениях советской власти, миф о той великой миссии, которую в те годы взвалил на свои плечи русский народ, оказывается сильнее фактов о расстрелах, пытках, лагерях и т.д. Миф крепко сжал страну в своих цепких объятиях. Миф о государстве Государство - один из самых грандиозных политических мифов. Слово «государство» окружено легендами, предрассудками, нагромождением всевозможных «теорий» и, конечно же, мифов. Это вполне объяснимо. Зарождение и развитие цивилизации было неотделимо от зарождения и развития государства. История человечества - это история государств. Без государства нет истории, нет нации, нет национальной мифологии. Поэтому понятие «государство», отношение к нему населения играют важнейшую роль в истории народа. Сразу оговоримся, что реальное государство (т.е. государственная машина, бюрократия) не имеет ничего общего с субъектом мифа о государстве. Государства, о котором идет речь в мифах, никогда не было и не будет. Хотя бы по той простой причине, что мифологическое государство - существо одушевленное и обожествленное. Вспомним распространенные клише советской пропаганды: советское государство заботилось о пенсионерах, боролось за мир во всем мире, открывало дорогу талантам, защищало рядовых граждан от преступности, карало изменников и предателей, славило героев и т.д. Таким образом, государство было всегда в действии, на страже интересов своих граждан. Но это не герой-одиночка, а скорее некая сверхъестественная, божественная сила. Сверхъестественная природа советского государства подкреплялась культом Ленина. Мавзолей служил храмом, освящавшим советскую власть. Государство - это миф, являющийся краеугольным камнем национальной мифологии. Бюрократическая машина мифом не является. Это именно машина, которая живет по своим собственным законам. Но это не законы мифа. Разрушение мифа о государстве лежит в основе всякой революции. Так, большевики во главе с Лениным шли к власти под лозунгом уничтожения государства как машины угнетения. Они смогли подорвать веру в божественное происхождение власти царя. Государство перестало быть мифом, став машиной. А пролетарии воспринимали машину как средство угнетения и эксплуатации. Самодержавие утратило свою легитимность. Однако когда большевики пришли к власти, то им понадобились новые мифы. Революция является отрицанием мифа, восстанием против него. «Революция - это своего рода катартический акт, в котором делается явной наполненность мира политикой; она делает мир, и весь ее язык функционально поглощен этим деланием. Создавая слово полностью, от начала до конца политическое (в отличие от мифа, чье слово является изначально политическим, в итоге же природным), Революция тем самым исключает миф. Революция тождественна отсутствию мифа». Таким образом, революция разрушает мифы и облегчает задачу захвата власти. Но удерживать власть уже невозможно без новых мифов, без новых оснований легитимности. Революция таковых не предоставляет. В отсутствие новой политической мифологии революционное правительство может удерживаться у власти лишь с помощью террора, как это было в годы Французской революции и в первые годы после Октября. Поэтому для укрепления новой власти необходимо остановить стихию революции. Сделать это можно только с помощью мифа. Миф делает мир неподвижным, в то время как революция абсолютизирует перемены и движение. Например, Наполеон смог победить революцию с помощью на-ционального мифа; Сталин создал культ Ленина, тем самым возродив мифологию наместнической власти, и т.д. «Демократическая революция» в России также сопровождалась разрушением мифа о советском государстве. После установления в 1993 году нового политического режима государство создало класс, который должен был послужить ему опорой, - олигархов. Но олигархи не могли стать охранителями устоев новой России. Они продолжали революционную ломку общества. Олигархи взяли на себя функцию преобразования окружающего мира, добивания советского мифа. Апофеозом их деятельности стал 1996 год. Однако, разрушив старые мифы, они не создали новых. Власть Ельцина день ото дня теряла легитимность. Поэтому назрела необходимость в свертывании революции и возрождении мифа о государстве. На этой волне к власти пришел Путин. Для утверждения новой государственной мифологии необходимо было покончить с жреческой кастой, которая осуществляла идеологический демонтаж государства. Этой кастой были олигархические медиаимперии. Наиболее крупными и влиятельными из них были империи Гусинского и Березовского. Поэтому сразу после инаугурации Путина власть «наехала» на «МедиаМОСТ». Была объявлена война средствам массовой информации, которые подрывали миф о государстве. Выдвинувшая Путина «семья» намеревалась осуществить проект создания бюрократического государства. Была предпринята попытка выстроить адекватную мифологию. Мифология бюрократического строя «складывается из двух оснований: 1) реального и эксклюзивного профессионального преимущества бюрократии перед другими элитами и 2) абсолютизации-обожествления этого преимущества вплоть до обожествления государства и самих символов государственности. Соединение этих двух оснований оправдывает для общественного сознания суверенность и неподотчетность бюрократии народу и вечность ее корпоративного права на власть». Верховным символом бюрократической иерархии является глава государства, который также обожествляется. «Обожествление» Путина происходило на фоне «обожествления» государства. Понятие «государство» было провозглашено высшей ценностью, на которую никому не будет отныне позволено покушаться. Путин стал главой и защитником государства. Однако абсолютизация государства выгодна не только бюрократии. «Миф о государстве» пытается использовать в своих интересах и военная корпорация (так мы будем именовать «силовиков» в окружении Путина, не проводя различий между военными и спецслужбами). Бюрократии довольно сложно сдержать напор военных. «В отношениях с другими эли-тами бюрократия легко поглощает жреческую корпорацию, но остается практически не защищенной от военной аристократии, особенно при наличии внешних угроз. В экономической сфере бюрократия безнадежно проигрывает олигархии при хотя бы относительной политической стабильности, и потому - при угрозе от военной аристократии - бюрократия способна сохранить статус правящей элиты только в союзе с олигархией». Российская «военная аристократия» стремится перехватить инициативу у бюрократии, конструируя внешние угрозы. Самым ярким примером является обострение конфликта с Грузией. 11 сентября 2002 года Путин в своей резиденции «Бочаров ручей», после совещания с «силовиками», выступил по телевидению с обращением, в котором пригрозил Грузии нанесением бомбовых ударов по ее территории в том случае, если она не покончит с боевиками в Панкисском ущелье. Беспрецедентная пропагандистская кампания, которая развернулась после выступления президента, преследовала цель не только надавить на Грузию, но и создать ощущение внешних угроз для России внутри страны. Радикальным выразителем олигархических кругов является опальный олигарх Борис Березовский. Он создал партию «Либеральная Россия» и ведет игру на подрыв возрождающегося мифа о государстве, сделав мишенью своей критики «чекизм» Путина. Фактически Березовский ведет революционную деятельность. Не случайно он сам себя срав-нивал с Лениным в изгнании, а свою партию с партией большевиков. Его цель - не допустить воссоздания мифа о государстве. В то же время он сам превращается в мифологического персонажа. Первым шагом к этому стал фильм «Олигарх», повествующий о нелегкой судьбе человека, желающего быть свободным в России и ведущего войну с Кремлем, т.е. с государством. Этот фильм является первым шагом к превращению Березовского в миф, в символ либерализма по-русски. Таким образом, в России не просто идет процесс восстановления мифа о государстве. Идет борьба нескольких мифологических конструкций, которыми прикрываются конкурирующие элиты. Бюрократическая корпорация создает свою государственную мифологию, «силовики» свою. Олигархам выгодней либеральная мифология. Центральной фигурой всех трех конструкций является президент Путин, предстающий перед народом в образе сверхчеловека, героя. В конечном итоге, та элитная группировка, которая склонит его на свою сторону, сможет окончательно утвердиться у власти. Но для этого надо выиграть войну мифов.
Особенностью социальных процессов последних десятилетий стало бурное развитие средств массовой коммуникации, изменившее как обыденную, так и политическую жизнь современного человека.
Перенасыщение информационного поля и соответствующие этому процесс трансформации общественного сознания, предсказанные такими футурологами как Д. Белл, О.Тоффлер и др. в 60-е годы, становятся реальностью. При этом коммуникационная структура общества из фактора среды превращается в своеобразный агрегированный продукт профессиональной деятельности различного рода организаций, имеющих довольно ограниченный и специфический круг задач, но при этом способных управлять ходом общественных дискуссий. Манипулирование общественным мнением, не более ново, чем политика. Однако сегодняшнее развитие технологий утилизации общественного мнения способно изменить политические процессы не менее радикально, чем в свое время активность новоевропейской буржуазии. Как и в период формирования первых новоевропейских наций-государств, усиление тенденций к праксиологической канализации массовых настроений и общественного мнения представляется следствием возросшей полисубъектности современного общества.
Важнейшим инструментом реализации политических стратегий на информационном рынке в последнее время стали средства массовой информации. Еще в 1840 О. де Бальзак впервые назвал прессу «четвертой властью». А уже через столетие, с превращением электронных СМИ, и прежде всего телевидения, в неотъемлемый элемент политического дискурса, главный инструмент проведения избирательных кампаний, этот социальный механизм превратился в мощнейший политический институт, буквально преобразивший системные параметры публичной власти.
Основной причиной завоевания СМИ столь высокого места в политической жизни современных обществ является то, что с их помощью государство и другие политические субъекты могут не только информировать население о целях и ценностях своей политики, но и моделировать отношения с общественностью, поддерживать авторитет и стереотипы власти.
СМИ стали сильнейшим инструментом целенаправленного конструирования политических порядков, средством выстраивания необходимых власти связей и отношений с общественностью.
В этом плане одной из наиболее острых форм политической борьбы стало соперничество правящих элит с оппозицией за контроль над важнейшими, в основном электронными СМИ. Правящие круги используют все свои возможности и преимущества для того, чтобы не допустить лидеров оппозиции на ведущие телеканалы, запретить их печатные органы, оградить доступ к массовым газетным изданиям.
Использование СМИ стало неотъемлемой частью политических технологий. Все чаще и чаще нам приходится слышать выражение «грязные технологии». Выражаясь специальным языком, в последнее время полит технологи активнее стали прибегать к девиантным технологиям.
Нормативные технологии – это способы деятельности, жестко обусловленные существующими в обществе законами, нормами, традициями или обычаями. Девиантные технологии противоположны им, это отклоняющиеся от такого рода требований и стандартов способы деятельности. К их числу относится целый спектр противоречащих закону или нормам общественной морали «серых» и «черных» технологий. Как показала практика, в критических точках политического процесса, а именно во время выборов в органы высшей государственной власти, внешне- и внутриполитических кризисов, наблюдается небывалый расцвет подобного рода технологий, субъекты влияния и власти нередко переходят к «сливу компромата», шантажу, утечкам информации, клевете, а в ряде случаев даже к террору, организации заговоров. Все время изобретаются новые методы манипуляции человеческим сознанием. Например, информационные технологии агитационно -пропагандистского типа в целом направлены на контроль за сознанием и поведением людей. Применяемые при этом приемы и техники информирования и коммуницирования с общественным мнением в конечном счете ориентированы на искусственное конструирование как политических реакций, так и запросов населения. В этом смысле наиболее типичными способами и приемами информирования, соответствующими таким целям и характеру агитации и пропаганды, являются дезинформация и фальсификация сведений. А также манипулирование сознанием реципиентов.
Информационный уровень анализа политического мифа
Мифология предстает как типологически универсальное явление. Классический миф составляет основу, базис для последующих модификаций. В последние столетия многообразие мифологического опыта постепенно фокусируется вокруг социально-политических проблем: власти, собственности, отношений между различными социальными группами и государствами. Современный миф сохраняет в качестве «родительского наследства» основу классической мифологии.
Специфика политического сознания (особенно на уровне общественной психологии) заключается в том, что там вообще верифицировать что-либо опытными средствами чрезвычайно сложно, так как информации, как правило, недостаточно, а также существует определенная ригидность стереотипа, препятствующая сопоставлению различных, подчас прямо противоположных информационных вариантов. В результате, политико-мифологическое сознание просто «тяготеет» к определенному стереотипу, четко выраженному и эмоционально окрашенному (августовский путч – августовская революция).
Политический миф определен как феномен сложного иерархического взаимодействия в индивидуальном и массовом сознании архетипических оснований с рациональной интерпретацией политической реальности.
Политический миф имеет сверхценностный характер. Поскольку он базируется на архетипе, то он связан с глубинными, ведущими потребностями, эмоционально окрашен, и является как бы «спусковым крючком» для политической активности. Человек способен пожертвовать многим, порой даже отдать жизнь, будучи направляемым сверхценным для него представлением.
Сверхценность возникает из придания особого статуса неудовлетворенной, архетипической по источнику, базовой потребности (например, потребность в «сильной руке», олицетворяющей могущество). В человеческое сознание как бы «прорывается» энергетический поток, в котором на основе архетипа проявляются образы, сцены, предметы, действия. В результате возникает сверхценное представление, которое разрушает привычную систему ценностей, переподчиняя их себе.
Поэтому, вероятно, так популярны учения Ницше и марксизм. Они производят переоценку всех ценностей, реализуя забытые потребности (веру в сверхчеловека, возврат к «золотому веку»).
Политический миф может быть рассмотрен как некоторое информационное сообщение, но не как организованный текст. В отличие от идеологии, миф концептуально не оформлен. Его содержание постоянно меняется и не тождественно самому себе.
С точки зрения психологической структуры миф может быть разложен на два структурных уровня организации содержания. На первом (архетипическом) уровне, доминирующем в психике носителя политических мифологем, существуют бессознательные архетипические основания мифа, практически идентичные с коллективным бессознательным К.-Г. Юнга. Это инстинктивный стихийный, эмбриональный уровень мифа, реализуемый в снах, видениях, групповой символике и пр.
На втором уровне (стереотипическом), в большей степени зависящем от реальных исторических условий, осуществляется перекодирование бессознательных элементов в смыслосодержательные, повествовательные, эмоциональные построения, в форму организации знания об окружающем мире в виде стереотипов. Архетип адаптируется к требованиям сегодняшнего дня, превращаясь в стереотип.
На этом уровне безусловно доминирует рациональное начало. Сознание группы «приспосабливает» архетип к изменениям в политической реальности, порождая видимости и кажимости.
Архетипические образы воплощаются в стереотипы, которые несут на себе отпечаток человеческой индивидуальности, значимые черты исторической эпохи, драматизм конкретных политических событий.
Рассматривая информационную структуру современного мифа, можно выделить два уровня организации трансляции мифологического сообщения: инвариант и трансформы.
Инвариант - это начальный стереотип, базисный алгоритм, устойчивый каркас, обеспечивающий помехоустойчивость, то есть направленный на максимальное затруднение важных замен и возможность их компенсации (в случае утраты одного из компонентов). Это - глубинный уровень, на котором не сказывается позиция интерпретатора, конкретная политическая ситуация и личность мифологического персонажа.
Кроме того, в информационной структуре мифологического сообщения существует некая избыточная информация, которая может быть утрачена, не меняя кардинально существа передаваемого мифологического сообщения. Это «поверхностный уровень мифа», обладающий малой помехоустойчивостью, подвергающийся сильным искажениям со стороны интерпретатора.
Сознание социальных групп практически во всем дезориентировано, подавлено, некритично. Социальные группы, как правило, дезориентированы, неорганизованны, легко переходят из «одной веры в другую», меняя политические убеждения, иногда на прямо противоположные.
От сухой теории перейдем непосредственно к примерам политического мифотворчества.
Политтехнологи и специалисты по PR-кампаниям, обслуживающие презедентскую кампанию, старательно расширяли ассортимент политических мифов, связанных с В.Путиным Для этого задействовался весь возможный арсенал имиджмейкерских ходов. Информационная пушка режима без перерыва стреляла агитационными снарядами в стомиллионную толпу российских избирателей, а маски и.о. президента сменялись с калейдоскопической быстротой. Если просмотреть интервью Владимира Путина (на тот момент - и.о.президента), то в одних он предстает убежденным либералом-рыночником, в других - патриотом-государственником, в третьих консерватором и прагматиком, стремящимся к консолидации общества. В таких интервью тщательно отбираются вопросы, создается подходящий эмоциональный фон и контекст, просчитывается вероятная реакция потенциальных избирателей. И если не задумываться над содержанием этих пропагандистских демаршей, не пытаться разложить их на структурные элементы, не задаваться вопросом - «а почему было сказано именно это?», то политический образ Путина получается вполне целостным и убедительным. Те, кто привык «голосовать сердцем», могли и не заметить того, что имиджи «патриота-державника» и «либерала-рыночника», которые эксплуатировались в избирательной кампании Путина, не просто несовместимы, но радикально противоположны друг другу. PR-специалисты, которые убеждены в том, что политика - это состязание манипулятивных технологий, а не борьба идей, делали ставку на то, что таких избирателей абсолютное большинство. Однако наиболее трезвомыслящие из них били тревогу, понимая, что шансы победить за счет электората с размытыми политическими установками не слишком велики. Что могло помешать успеху «технологов»? Прежде всего, в нашей стране достаточно велико число тех, кто верит в идеи, кто предан идеалам. Подавляющее большинство таких идеалистов поддерживали и поддерживают Геннадия Зюганова и никогда не изменят своих пристрастий. У них есть стойкий иммунитет к избирательным манипуляциям, и никакие информационные атаки не заставят их изменить своим симпатиям. Для другой, не менее значительной группы населения, важно до конца понять позицию кандидатов в президенты, сделать осознанный выбор. Они будут с особым вниманием следить за телевизионными дебатами, изучать программные манифесты, искать четкие ответы на интересующие их вопросы. И на этом поле - явное преимущество лидера компартии. У него есть серьезная, тщательно разработанная программа, его позиция изложена в нескольких книгах, озвучена в сотнях публичных выступлений. А что может противопоставить Зюганову его соперник? Только общие фразы с размытыми, исчезающими, словно в тумане, смысловыми конструкциями. Поэтому политбой с нынешним хозяином Кремля лидер КПРФ вполне способен выиграть, а это уже половина победы. Сегодня «технологи» постоянно показывают сверхвысокие рейтинги В.Путина. Так было и в момент предвыборной гонки. Рассчитывая, что сторонники левой оппозиции поверят в то, что исход президентских выборов заранее предрешен, и будут настолько подавлены перспективой предстоящего поражения, что попросту не пойдут на избирательные участки. Однако и здесь PR-специалисты могли допустить серьезный прокол, плохо изучив русскую национальную психологию. Подсознательно наш народ стремится не к силе, а к правде, готов поддержать того, кто выходит на заведомо неравный поединок.
Задачу организаторов манипулирования сознанием людей облегчает использование мифов. Каждый из них воспринимается как обобщенное представление о действительности, сочетающее нравственные и эстетические установки, соединяющее реальность с мистикой (С.М. Кара-Мурза). Привлекательное и многообещающее, оно способно влиять на массовое сознание, позволяя человеку мысленно переместиться в мир иллюзий и грез. Миф может заменить в сознании индивида представление о реальности условным образом, который дает ему возможность чувствовать себя сильным и преуспевающим, а не униженным и обиженным судьбой.
Процесс формирования политической мифологии привлекает внимание многих исследователей. Немецкий философ Э. Кассирер пришел к выводу, что миф всегда трактовался как результат бессознательной деятельности и как продукт свободной игры воображения, не возникающий спонтанно, не являющийся диким плодом необузданного воображения. Напротив, он представляет собой искусственное творение, созданное умелыми и ловкими «мастерами». В XX в. была создана и апробирована новая техника формирования мифов, способная изменить социальную действительность, поскольку они могут создаваться точно так же и в соответствии с теми же правилами, что и оружие массового поражения.
В политике всегда использовались методы подавления и принуждения. Но в большинстве случаев они были ориентированы на материальные результаты. Современные политические мифы функционируют по-другому. Они сначала изменяют людей, чтобы потом иметь возможность регулировать и контролировать их поступки.
Обычные методы политического насилия не способны дать подобный эффект. Даже находясь под воздействием массмедиа, люди не исключаются из сферы частной жизни. Всегда остается сфера личной свободы, противостоящей такому давлению. Современные политические мифы разрушают подобные ценности.
Миф неуязвим и нечувствителен к рациональным аргументам. Понять его - означает не только осмыслить его слабости и уязвимые места, но и осознать его силу. Когда ученые впервые услышали о политических мифах, то нашли их столь абсурдными и нелепыми, столь фантастическими и смехотворными, что не могли принять их всерьез. Но позднее такое отношение было признано заблуждением. В связи с этим, отмечают социологи, необходимо тщательно изучать происхождение, структуру, технику и методы создания политических мифов, чтобы знать, как победить противника.
Американский политолог Г. Лассуэлл (1902-1978) связывал распространение политического мифа с пропагандой как управлением значимыми символами. Ученый трактовал его как совокупность социальных убеждений, включающих устойчивые представления об идеальной разновидности власти в рамках конкретного общественного устройства. Миф реализуется в политических доктринах и идеологиях и отражается в структуре сознания людей с помощью таких понятий, как креденда и миранда. Креденда (доверие) представляет собой сферу рационального сознания, соответствующую политическим доктринам: имеются в виду уставы, конституции, декларации, договоры, обеспечивающие доверие к власти. Миранда (мираж, сверхъестественное) - это совокупность мифов, ритуалов, символов, содержащая такие коммуникативные средства, как лозунги, флаг, гимн, лидер (герой) движения. Она рассчитана на эмоциональное восприятие, пробуждение чувства лояльности индивида к власти или политическому движению, оппозиционному ей. С точки зрения Г. Лассуэлла, посредством использования креденды и миранды осуществляется политическое управление обществом.
Одни мифы сохраняются для того, чтобы в нужный момент можно было бы оживить их и провести кампанию по манипулированию сознанием публики. Они создаются авторитетными интеллектуалами и поддерживаются определенными кругами для того, чтобы оставить неизменной их культурную гегемонию. Эти мифы оправдывают разрыв с прошлым, который и привел к установлению существующего порядка (С.М. Кара-Мурза).
Другие мифы, напротив, содействуют сохранению привычных стереотипов, связи с прошлым. В качестве примера можно воспринять идеологию современного западного общества, именуемую евроцентризмом. Отношение исследователей к нему противоречиво. Одни считают евроцентризм идеологией, претендующей на универсализм и утверждающей, что народы проходят один и тот же путь и отличаются друг от друга лишь стадией развития. Хотя евроцентризм был широко распространен в XIX в., его основные положения остались неизменными и сегодня. Когда общество находится на распутье и определяет путь развития, политики, приверженные идеологии евроцентризма, выбирают лозунг: следуй за Западом - это лучший из миров (Л. Баткин).
Иной позиции придерживается французский этнолог К. Леви- Стросс (1908-2009). Он полагает, что не может быть мировой цивилизации в том смысле, который часто вкладывается в это выражение, поскольку цивилизация предполагает сосуществование культур, обнаруживающих огромное разнообразие; можно даже сказать, что цивилизация и заключается в этом сосуществовании. Мировая цивилизация не могла бы быть ничем иным, как коалицией культур, каждая из которых сохраняла бы оригинальность.
Одним из основных мифов евроцентризма является представление о том, что современная западная цивилизация является следствием непрерывного развития античности (колыбели цивилизации). Признается, что смена общественных формаций происходит в строгой последовательности: по мере развития производительных сил первобытно-общинный строй уступает место рабовладельческому, который, в свою очередь, сменяется феодализмом, а позднее в ходе научной и промышленной революции наступает эпоха капитализма.
Миф эволюционизма связан с историей восприятия времени в европейской культуре, когда на смену представлениям о циклическом времени аграрной цивилизации пришла идея линейного времени и сложились благоприятные условия для выработки образа прогресса, ставшего основой индустриализма. Утверждению этой идеи способствовал успех теории эволюции органического мира Земли, основанной на воззрениях Ч. Дарвина. В качестве одного из факторов развития выделен естественный отбор, т.е. выживание более приспособленных особей и гибель менее приспособленных. Согласно этому подходу, общества были разделены на развитые и слаборазвитые. В обиход вошло представление о том, что отставшие от прогресса или погибают в конкурентной борьбе, или попадают в зависимость от сильных.
Один из мифов евроцентризма утверждает, что успехи Запада связаны с тем обстоятельством, что капитализмом созданы мощные производительные силы. Те общества, которые не сумели добиться того же, вынуждены догонять передовые страны. С этим мифом соглашаются не все культурологи. Британский историк А. Тойнби (1889-1975) обосновал мнение о том, что тезис об унификации мира на базе западной экономической системы как закономерном итоге единого и непрерывного процесса развития человеческой истории, приводит к грубейшим искажениям фактов и поразительному сужению исторического кругозора.
Будучи ориентированными на разрыв с прошлым или сохранение связи с ним, мифы составляют фундамент иллюзорной картины мира, создаваемой манипуляторами. В США, по мнению Г. Шиллера, главными идеями, утверждающими господство правящей элиты, выступают пять мифов:
Как видим, исследователи подчеркивают связь массмедиа с политической мифологией. В ходе исторического развития они проникали на политический рынок как органы партийной печати и расширяющие читательскую аудиторию печатные издания. При этом массмедиа не только налаживали связи с населением, завоевывали авторитет в обществе, но и приобщали рядового гражданина к участию в социальных процессах, осознанию его принадлежности государству и миру политики. Вследствие систематического общения прессы с людьми она стала таким же институтом политической социализации, какими являются семья, церковь, система образования. Выражая общественное мнение, обозреватели популярных изданий, телекомментаторы, ведущие репортеры и специалисты по рекламе вошли в круг представителей интеллектуальной политической элиты, удовлетворяющей интересы «среднего» человека. Исходя из этого, можно сделать вывод о том, что журналисты, по существу, выполняют функции творцов политических мифов и идей.
С их помощью государство и другие политические субъекты могут не только информировать население о целях и ценностях своей политики, но и создавать модели отношений с обществом, затрагивающие процесс формирования представительных органов власти и правящих элит, поддержания авторитета соответствующих целей, традиций и стереотипов. Иными словами, массмедиа стали мощнейшим инструментом целенаправленного конструирования политических порядков, средством выстраивания необходимых власти связей и отношений с обществом .
Пресса не только объясняет происходящее, но и дает оценки, интерпретирует события, предлагает решения, т.е. создает некую «новую реальность», внедряет в массовое сознание новые образы, на основе которых формируется новое мифопостроение (О.А. Карлова). Трудно найти другую общественную сферу, где формирование обобщенных представлений о действительности в контексте деятельности массмедиа в последние десятилетия было бы столь продуктивным, как в сфере конструирования имиджей политических лидеров.
Таким образом, исследователи подчеркивают, что с помощью мифов осуществляется управление обществом, они служат фактором легитимации политического режима. Представление о мире, соединяющее реальность с мистикой, способно влиять на массовое сознание, позволяет человеку мысленно переместиться в мир иллюзий и грез, так что индивид получает возможность чувствовать себя преуспевающим, а не ущемленным. Мифы создаются не только интеллектуалами (ученые, политтехнологи), но и массмедиа и поддерживаются правящими кругами ради сохранения их гегемонии. При непосредственном участии массмедиа конструируется политический порядок, выстраиваются приемлемые для власти связи и отношения с обществом. Манипулирование сознанием индивидов с помощью прессы производится в интересах поддержки массами определенной политической мифологии.