В Итальянские коммунисты и СССР
На глаза попалась очень интересная запись в итальянском блоге коммунизм, Италию и СССР. При том, что такой взгляд на коммунизм есть частное мнение итальянца и не претендует на истину в последней инстанции, текст очень интересен и затрагивает очень глубокие вещи.. Приведу некоторые цитаты:
"Ведение разговоров об отношениях между Итальянской коммунистической партией (ИКП) и Советским Союзом на первый взгляд может показаться аспектом культурной археологии. Однако поговорить о них иногда может быть даже полезно, причём не только с исторической точки зрения, но и для того, чтобы глубже проанализировать ход развития итальянской политики (включая нынешнюю). Если мы хотим понять суть современного коммунизма, нам нельзя не принимать во внимание его мессианскую составляющую. Некоторое время назад Нелли Айелло (Nello Ajello) в своей книге «Интеллигенция и ИКП» сделала особое ударение на том, что активисты коммунизма воспринимали лагерь социалистов как «сражающуюся Церковь», и в результате этого образовалось две фракции.
Политическую борьбу видели как противостояние Добра и Зла, и под этим подразумевалось, что именно марксизм представлял собой ключ к тому, чтобы безошибочно отличить одно от другого и, следовательно, примкнуть к «правильной» стороне. Как только его последователи становились уверены, что разобрались, с какой стороны правда, которая, в свою очередь, была вписана в определённую историко-политическую реальность (такую, как, например Советский Союз), у них не оставалось сомнений по поводу того, какой выбор сделать.
С точки зрения Тольятти (лидера итальянских коммунистов), коммунизм — это не просто поток определённых идей среди множества других, речь идёт о целом движении, которое выходило из самых глубин социального строя, и было, согласно коммунистическому лидеру, «исторически необходимым». Его развитие время от времени могло останавливаться, но никогда не прекращалось: бесклассовое общество было именно тем результатом, к которому история все равно неизбежно пришла бы вне зависимости от желаний отдельных индивидуумов.
Обратите внимание, что эти размышления Тольятти, уже довольно устаревшие, но все же весьма значительные в связи с их предельной ясностью, появились в конце 50-х годов прошлого века. И это вовсе не какое-нибудь беспорядочное теоретизирование а-ля Маркузе, а жёсткая концептуальная схема, каждая часть которой движется в полном соответствии с движениями часов.
Исходя из всего вышеперечисленного, можно сделать вывод о том, что для понимания марксизма и деятельности партий, связанных с ним, нужно признать, что коммунисты «верили» в него и в то, что делают, в религиозном значении этого слова и «жили» внутри мифа, воплощением которого, хоть и не идеальным, стал СССР. Если же вы не принимаете в расчёт этот факт, вы рискуете несколько недопонимать многие события даже самой недавней истории, итальянской и не только. "
Самым главным в этом тексте для меня видится:
- признание мессианской роли коммунизма;
- видение коммунистами борьбы, в том числе, политической, как противостояния Добра и Зла;
- утопичность, с одной стороны, и жесткость и реалистичность коммунистических построений, с другой (Проект - это утопия и организация);
- Вера и Миф, которые стали реальностью (СССР);
Подумайте над этим, друзья.
СОПРОТИВЛЕНИЕ. КОНЕЦ ДИКТАТОРА
Где же история Народного фронта? Где объединение антифашистских сил? Почему политическим партиям Италии не удалось остановить Муссолини? Почему они не объединились?
Несколько причин очевидны.
Во-первых, те, кто пытался объединить разные силы против фашизма, подвергались преследованиям и репрессиям. В первую очередь репрессии были направлены против итальянских коммунистов.
Во-вторых, все парламентские партии в принципе объединяются непросто, потому что сама суть представительства в парламенте требует борьбы за голоса избирателей, а значит и друг с другом.
В-третьих, у партий – потенциальных союзников в борьбе с фашизмом существовали разногласия по важным принципиальным вопросам, которые как выяснилось позже были не самыми главными. Но кто это тогда знал?
Коммунисты (руководителями Компартии были А.Бордига до ареста в 1923 году, затем П.Тольятти и У.Террачини, с 1924 г. - А.Грамши)) призывали к решительной революционной борьбе, обличали и фашистов, и социалистов, и "пополари". Компартия была членом Коминтерна, который в начале 20-х годов нацеливал братские компартии на скорую всемирную революцию и пропагандировал тактику «единого рабочего фронта», создания «рабочих правительств» и борьбу с врагами любого рода. Да и ситуацию в Италии Ленин оценивал как предреволюцонную.
Один из основателей компартии Амедео Бордига был сторонником радикальных действий, считавшим, что путь парламентской борьбы - не для коммунистов. Главным врагом он считал буржуазию и, вероятно, недооценивал потенциал возникающего фашистского движения. К тому же он не считал необходимым идти на создание тактических коалиций с социалистами поскольку любые коалиции требуют уступок с обеих сторон, а отпор фашистскому террору мог быть только силовой, который отвергался социалистами (да и многими коммунистами тоже).
Антонио Грамши, заочно возглавивший ИКП в 1924 году, не менее других симпатизировал русской революции, однако лучше других понял и суть, и опасность возникшего фашизма, который был не только следствием нищеты, осталости, демагогии, но и орудием борьбы с идеями социализма и коммунизма. В Италии вряд ли была действительно революционная ситуация, признаки которой увидел В.И.Ленин, но кризис был жесточайший. И фашизм в Италии, что позже отмечал Грамши, был поддержан правящими классами как орудие контрреволюции, как средство не допустить ни революции, ни радикальных реформ в экономике и социальной сфере (захваты предприятий, создание рабочих советов как раз и были проявлениями нетерпения "низов", на которое "верхи" смогли найти ответ и начать управлять "по-новому").
Вероятно, положение в руководстве ИКП можно охарактеризовать как внутренне конфликтное - из-за необходимости следовать установкам Коминтерна и необходимости искать адекватный ответ на фашистскую угрозу в уникальной ситуации. Уникальной, поскольку ни в одной стране Европы ничего похожего на фашизм не было, как не было и опыта противодействия ему.
Социалисты – партия, которая отвергала насилие, как революционное, так и фашистское, выступала за путь переговоров в решении экономических и социальных проблем. К тому же социалисты несмотря на раскол, в результате которого была образована компартия, имели мощную парламентскую фракцию и действительно могли воздействовать на политику правительства. Видели ли лидеры социалистов угрозу в фашистском движении? Конечно, видели. Но, вероятно, полагали, что бороться с экстремизмом должно прежде всего государство, а их задача - побудить государство к этому. В частности через парламент, но депутатов социалистов было недостаточно для этого.
И та, и другая партии опирались на рабочий класс и отчасти крестьянство. Но социалистов было больше.
Ослабил силы левых и сам факт образования компартии. В 1919 году соцпартия приветствовала создание Коминтерна и даже практически вступила в него, но настойчивые требования руководителей Коминтерна избавиться от реформистов привели к расколу. При этом один из лидеров соцпартии предлагал Ленину, чтобы каждой национальной секции Коминтерна была предоставлена большая свобода действий - ведь "чистка" от умеренных, реформистов, центристов приводила бы к ослаблению позиций партии, потере влияния и в профсоюзах, и в местных органах власти. Но Ильич был непреклонен.
Партия "Пополари" (Народная партия) как и социалисты выступала за поиск компромиссов, согласия и против фашистского террора. Однако "пополари" объединяла множество ревностных католиков, социалисты же были партией «материалистов», в большинстве своем антиклерикальной. Создателю партии "Пополари" священнику Луиджи Стурцо революция представлялась злом, поэтому с коммунистами им было не по пути. К тому же коммунисты были еще большими антиклерикалами, чем социалисты. Да и для руководства Ватикана Муссолини казался более приемлемым, чем коммунисты, социалисты, а в конце концов и лидер "Пополари".
Пунктом разногласий были, безусловно, и захваты предприятий рабочими. Коммунисты приветствовали эти действия и участвовали в их организации. Грамши видел в рабочем самоуправлении предприятиями новую форму власти, которая может решать экономические и социальные проблемы в интересах трудящихся. "Пополари" и социалисты – считали такие действия неоправданными. При этом и коммунисты, и особенно социалисты контролировали определенную часть профсоюзов.
Руководители партий, которые могли пойти на объединение против фашизма - социалисты и "пополари" попытались «договориться по-хорошему» с Муссолини. Этот договор фашистами не был выполнен. Политика "умиротворения" наглых фанатиков чаще всего оказывается бесполезной.
Все партии словно «не заметили» огромную армию людей, вернувшихся с войны и оказавшихся нищими и безработными. А именно к этим людям была обращена риторика и демагогия Муссолини, именно они вступали в его партию (хотя, конечно, не только они).
Стоит вспомнить, что в России значительная часть солдат и матросов поддержали большевиков и стали их опорой в революции. Но работу в армии большевики проводили не один месяц. К тому же состав российской армии - это преимущественно крестьяне, для которых революционные лозунги "землю - крестьянам!" и "мир народам!" особых разъяснений не требовали.
Фашисты очень быстро оказались у власти (уже в 1922 году) и, получив власть, приняли меры, чтобы не только ослабить и ликвидировать любую оппозицию, но и узаконить ее политическую ликвидацию.
И, разумеется, позиция короля, позиция армейского и полицейского руководства, позиция промышленников, демагогическая пропаганда итальянских фашистов и позиция католической церкви – все это тоже сказалось.
Могло ли убийство депутата Маттеотти стать сигналом к объединению сил, потенциально способных объединиться против фашизма? Возможно, могло. Но депутаты оппозиции просто ушли из парламента и ждали, пока король не отправит Муссолини в отставку.
А если бы руководитель «Пополари» Дон Стурцо, осуждавший фашистский террор, не ушел в оставку с поста руководителя партии? Его могли бы просто отлучить от церкви, а то и убить. Стурцо после ухода с поста руководителя "Пополари" был вынужден уехать за границу.
Было ли ошибкой голосование в парламенте социалистов и "Пополари" за принятие нового избирательного закона в 1924-м году? Безусловно. Однако не только закон определяет результаты голосования, но и ход избирательной кампании. Если она проходит мирно, «цивилизованно» - результат один, а если сопровождается демагогией и насилием – другой.
Да, в Италии были антифашисты. Да, они пытались бороться с фашистским режимом, но...
Вскоре после прихода Муссолини к власти ни выборов, ни парламента-то практически не стало. Следовательно, добиться успеха путем участия в выборах было невозможно.
Профсоюзы были фактически ликвидированы, следовательно, забастовочная борьба также становилась либо невозможной, либо безуспешной.
Проводить митинги, демонстрации? Какие там митинги…
В.И. Ленин в докладе на IV Конгрессе Коминтерна 13 ноября 1922 года сказал: «Может быть нам окажут большие услуги, например, фашисты в Италии, тем, что разъяснят итальянцам, что они еще недостаточно просвещены и что их страна еще не гарантирована от черной сотни. Может быть, это будет очень полезно».
А председатель Коминтерна Г.Зиновьев отметил: "Мы должны уяснить себе, что происшедшее в Италии - не местное явление. Нам неизбежно придется столкнуться с такими же явлениями и в других странах, хотя, может быть, и в других формах. Вероятно, мы не можем избежать такого периода более или менее фашистских переворотов во всей Центральной и Средней Европе".
Примерно о том же сказал и Карл Радек (представитель польских коммунистов в Коминтерне): "Если наши товарищи в Италии, если социал-демократическая партия Италии не поймет оснований этой победы фашизма и причин нашего поражения, то нам предстоит встретиться с длительным господством фашизма".
Террор одной политической силы против политических противников был для Италии действительно совершенно новым явлением и никто из политиков не знал, что такое фашизм и что будет дальше. Что такое вооруженное подавление забастовок или разгон демонстрантов представляли во всех странах. А вот что такое террор, осуществляемый парламентской партией, да еще поддержанный силовыми структурами государства, не знал, пожалуй, никто.
Российские революционеры знали и о погромах, и о невмешательстве полиции и армии в них, что называется, не понаслышке. Все это было в России в 1905-1906 годах.
Однако курс, который предлагал в начале 20-х Коминтерн коммунистическим партиям, заключался в подготовке к мировой коммунистической революции, а совсем не к налаживанию сотрудничества с другими партиями. Впрочем, это было начало 20-х, когда мировая революция могла показаться возможной, а фашисты только начинали свой путь к власти. Москву в начале 20-х годов волновали свои проблемы - НЭП, борьба за власть при больном Ленине, перспективы революции в Германии. В общем-то было не до Италии.
В 1922 году (за несколько месяцев до похода Муссолини на Рим) руководство Коминтерна (то бишь РКП(б)) вело переговоры с лидерами Второго Интернационала. Переговоры о выстраивании и возможном налаживании отношений и взаимодействии в борьбе во имя пролетариата. Западные социалисты беспокоились о судьбе социалистов-оппозиционеров в России (меньшевиков, эсеров, анархистов), говорили о диктатуре большевиков. А большевики отвечали упреками в предательстве интересов рабочего класса России, пролетарской революции... Не договорились...
А в конце 20-х руководство Коминтерна ориентировало компартии других стран на решительную борьбу с социал-демократами и социалистами, которые назывались не иначе как "социал-фашисты".
И руководитель ИКП Пальмиро Тольятти был вынужден эту линию поддерживать и отказываться от сотрудничества с антифашистами из числа социалистов и других партий. Хотя в случае арестов и коммунисты, и социалисты, и "пополари" оказывались в одних камерах.
Тактика "класс против класса", борьба с социал-демократией на деле в частности в Италии приводила к тому, что в условиях подполья коммунисты обвиняли социалистов.
В журнале "Коммунистический интернационал" от 31 октября 1930 года в статье "Компартя Италии и руководство борьбой масс", подписанной просто инициалами М.Г. говорилось:
"Исходя из характера итальянского экономического кризиса и его взаимодействия с мировым кризисом, можно оказать, что теперешнее развитие массовых движений дает перспективу их быстрого роста и их быстрого превращения в широкие политические бои.
Фашизм, который должен был доказать (в противоположность большевизму!) свою способность разрешить проблемы трудящихся классов, довел трудящихся до голода и обрек на рабство.
Крах фашизма рождает перестановку политических сил в стране".
Далее автор писал, что происходит разложение правящей фашистской партии, внутри фашистских профсоюзов растет недовольство режимом, среди католических организаций, масонов и социал-демократических организаций, распространяются листовки и воззвания.
"Так называемая Антифашистская Концентрация недавно выступила с «Пактом единения и действия», являющимся программой входящих в нее партий. Эта программа имеет силу «до свержения фашизма и до стабилизации несокрушимого итальянского государства республиканской демократией».
Ясно, что Концентрация хочет использовать для своих целей движение трудящихся масс; Концентрация хочет помешать тому, чтобы борьба рабочих и крестьянских масс привела к свержению капитализма, к социалистической революции, к установлению диктатуры пролетариата в Италии, определяемой в «Пакте», как «иллюзия», как «деспотизм партии», «покушение на нормальные законы экономической эволюции».
Ясно, что Концентрация хочет воспрепятствовать ориентации итальянского пролетариата в сторону коммунистической партии, хочет воспрепятствовать осуществлению блока рабочих, крестьян, национальных меньшинств и туземного населения африканских колоний, потому что такой блок означает победоносную борьбу трудящихся масс против фашизма, означает свержение и уничтожение капиталистического государства.
Для прислужников буржуазии, руководящих так называемой Антифашистской концентрацией, капитализм в настоящее время все еще обладает «нормальной» функцией прогрессивного развития. Они отрицают, что итальянский кризис есть одно из проявлений смертельного кризиса капиталистической системы. Они хотят, чтобы им поверили, что у них есть средства разрешить кризис. Но их «Пакт» не сможет обмануть масс. Обильная болтовня о свободе и демократии не может замазать то, что существенно в «Пакте»; а существенна в нем мысль, что переход от фашизма к «несокрушимому» демократическому государству есть не что иное, как новая форма фашистского режима.
Социал-демократия может поэтому политически мыслить только по-фашистски. Она не выставляет ни одного из требований масс, направленных против буржуазии; все требования Концентрации направлены против рабочих и крестьян.
Рабочим она обещает расчистить путь «для всякого их справедливого требования». Плагиат тут совершенно очевиден. Эти господа любезно обещают рабочим предоставить им право борьбы за «всякое справедливое требование». Они, как и фашисты, становятся «над классами», т.-е. фактически становятся на сторону предпринимателей. Они готовятся задушить борьбу трудящихся, защищающих свои требования, которые всегда справедливы, ибо являются цементом борьбы эксплуатируемых против эксплоататоров.
Наши социал-демократы перешли в лагерь врага, подобно их товарищам в всех странах, и поэтому они боятся даже давать демократические обещания, которые все равно остались бы невыполненными.
«Пакт единения и действия» ставят перед итальянской компартией необходимость решительной и беспощадной борьбы против социал-фашизма - конкурента фашизма, в деле сохранения и защиты капиталистического строя.
... «Пакту» Концентрации КПИ противопоставляет цели борьбы итальянского пролетариата.
Разрешение кризиса итальянского фашизма - в захвате власти пролетариатом и в организации власти на основе советов рабочих, крестьянских, солдатских и матросских депутатов; в экспроприации и социализации фабрик и банков; в экспроприации крупных земельных собственников; в признании права «нацменьшинств и колониальных народов на независимость вплоть до отдаления от Италии; в вооружении пролетариата для обеспечения обороны рабочего государства и для подавления малейшей попытки противодействия со стороны его врагов; в упразднении свободы печати, организаций и всяких политических прав для буржуазии.
Наша программа не только не утопична, но она актуальна".
Трудно, конечно, оценить подлинные намерения намерения упомянутой антифашистской "Концентрации". Примерно в тех же выражениях характеризовал автор и другую группу "Справедливость и свобода".
И совсем, конечно, трудно предположить, что могли сделать противники фашистского режима внутри страны (да и вне страны тоже) для его свержения или смягчения. Но все-таки, наверно, самое главное было не выяснять отношения между собой, а готовиться к тому моменту, когда можно будет действовать и определять, каким образом будет определяться дальнейшее будущее Италии после Муссолини.
Нет сомнений, что парламентская демократия дает больше возможностей для отстаивания прав и выражения своей позиции чем диктатура и трудящимся, и интеллигенции, и даже буржуазии (в терминах того времени). Тем не менее автор утверждал, что "Советское и социалистическое разрешение кризиса является единственно способным дать ответ на вопросы, поставленные итальянской действительностью, является единственным национальным и демократическим разрешением кризиса. Всякий другой выход, противопоставленный этому, есть мистификация, диктуемая интересами защиты капиталистического «порядка» и общества".
В статье признавалось, что успехи итальянских коммунистов невелики:
"... мы должны призвать, что активность нашей партии, как один из элементов, определяющих политический кризис, весьма отстает.
Пока что нам удалось, однако, лишь в весьма незначительной степени мобилизовать и организовать широкие массы на основе их наиболее насущных требований. С целью перестройки всей работы партии в этом направлении Политбюро КПИ предприняло кампанию, в центр которой ставятся важнейшие непосредственные экономически-политические требования масс, а именно:
а) Повышение всей заработной платы на 20%.
б) Пособие всем безработным в промышленности и в сельском хозяйстве в размере не менее 10 лир в день на весь период безработицы.
в) Выборы внутризаводских комиссий.
г) Свобода профсоюзов, печати и стачек для пролетариата.
д) Отказ испольщиков, колонов, мелких арендаторов и мелких собственников от уплаты налогов.
е) Освобождение всех политических заключенных; упразднение Особого трибунала в чрезвычайных законов.
Кампания за эти требования, увязанные с нашими развернутыми революционными лозунгами, должна проходить в виде конференций на фабриках, сел.-хоз. предприятиях и в деревнях, собраний безработных, на основе самого широкого проведения единого фронта снизу, на этих конференциях и собраниях должны избираться комитеты борьбы для мобилизации масс и для руководства борьбой. Одновременно партия дала директивы об организации групп рабочей обороны".
Насколько реалистичны были идеи Коминтерна о захвате власти пролетариатом и создании советв в Италии 1930-го года? Это было нереализуемо и утопично..
Курс Коминтерна на сотрудничество с другими левыми партиями, а не на конфронтацию с ними, на создание народных фронтов для борьбы с фашизмом был объявлен только в середине 30-х, когда у власти оказался не только Муссолини, но и Гитлер, к тому же их сторонники (пусть и менее многочисленные, но такие же агрессивные) существовали во многих странах Европы.
17 августа 1934 года итальянские компартия и соцпартия подписывают в Париже (в Париже - !!!) первый пакт о единстве действий.
Как же остановить фашистов, рвущихся к власти? Забастовками? Митингами? Требованиями к властям предпринять решительные действия? Вооруженным сопротивлением? Выступлениями в парламенте или прессе?
Могут ли вообще политики объединяться для достижения каких-то общих целей, а не только при голосовании по тому или иному законопроекту?
В 1921 году начинают создаваться "Arditi del Popolo" ("Народные смельчаки") - боевые дружины из числа анархистов, социалистов, коммунистов, активистов профсоюзов для организации вооруженного отпора террору чернорубашечников Муссолини. В числе организаторов и руководителей этих дружин были Апро Секондари, Мингрино, Джино Лучетти (он пытался убить Муссолини 11 сентября 1926 года) и другие.
Хотя в дружинах были члены разных партий, руководство соцпартии и компартии официально их не поддерживало и в соответствующих партийных изданиях даже появлялись критические статьи. Известно, что Ленин в 1921 году критиковал тогдашнего лидера коммунистов А.Бордигу за сектантство и нежелание поддерживать революционную инициативу (руководство компартии требовало, чтобы коммунисты не участвовали в дружинах, поскольку в них есть члены других "недружественных" партий).
После того как соцпартия подписала "договор об умиротворении" с Муссолини она отказывалась признавать народные дружины. Такую же позицию заняло руководство Всеобщей конфедерации труда.
Коммунисты пытались организовать собственные боевые отряды самозащиты (Squadre comuniste d" azione) , но их численность была невелика, да и в целом партия придерживалась стратегии ненасильственных действий.
Наиболее последовательны в поддержке Народных дружин были анархисты, которые пытались заниматься индивидуальным террором против фашистских активистов и лидеров.
Один из самых важных успехов Дружин был достигнут в Парме в августе 1922 года, когда 350 дружинников, которыми руководили ветераны Первой мировой войны Антонио Сьери и Гвидо Писельи, успешно защищали город против наступления 20 000 фашистов.
Парма 1922. Баррикады против фашистов на улицах города.
Общая численность "дружинников" составляла по всей стране до 20 000 человек, но в течение нескольких лет руководители были либо арестованы, либо убиты и движение было фактически ликвидировано к 1924 году.
Выражала свой протест интеллигенция. Так, Бенедетто Кроче написал Манифест Антифашистской Интеллигенции, который был издан в 1925 году. Возникали группы антифашистского сопротивления и на некоторых территориях, которые оказались присоединены к Италии по итогам Первой мировой войны, словенцами и хорватами была создана организация TIGR, которая организовывала акты саботажа и нападения на членов фашистской партии и военных.
Совместные (но организационно слабые) выступления антифашистов начались не в Италии, а вне ее.
Эмигранты из Италии (а больше всего их было во Франции) - социалисты, республиканцы создают небольшие антифашистские ячейки в Марселе, Тулузе, Париже.
В 1929 году социалист Карло Роселли, бежавший из итальянской тюрьмы на Липарских островах, создает антифашистское движение "Справедливость и свобода" с участием социалистов, радикалов, и даже "пополари". Это скромный по возможностям "народный фронт" подготовил программу, предполагавшую установление республиканского строя в Италии и, разумеется, борьбу с режимом Муссолини, попытался организовывать подпольные группы сопротивления в северной Италии, переправлять в страну антифашистскую литературу.
Однако подпольные ячейки были разгромлены, а сам Роселли убит в 1937 году.
Небольшие антифашистские подпольные ячейки в самой Италии могли немного - разве что выпускать полурукописные газеты-листовки.
Подпольное издание
Во время гражданской войны в Испании на помощь генералу Франко Муссолини направил около 70 000 солдат и офицеров. На стороне антифашистов Испании сражались добровольцы из разных стран мира, в числе которых были и 4 000 итальянцев - в том числе активисты и лидеры разных партий - и сам Карло Роселли, и генеральный секретарь республиканской партии Анджелони, и коммунист Луиджи Лонго (впоследствии руководитель ИКП), и социалист Пьетро Ненни. Бои в Испании показали, что в борьбе против общего врага идейные разногласия особого значения не имеют. Бригада "Гарибальди" сумела нанести несколько поражений своим соотечественникам, присланным Муссолини. И когда заметки об этом появились в нескольких итальянских газетах, Муссолини был в ярости.
итальянские добровольцы в Испании
В сентябре 1938 года ЦК Итальянской компартии обращается с открытым письмом к итальянским католикам с предложением о сотрудничестве в борьбе против фашизма, позже выступает с заявлением о необходимости создания Народного фронта.
Объединялись представители разных партий и в партизанских отрядах, которые в 1943 году после оставки Муссолини начали активную вооруженную борьбу как с итальянскими, так и с германскими фашистами, и организацию забастовок на оккупированной территории.
Партизанское сопротивление было массовым явлением, особенно в северных районах страны. Примерно 44 700 партизан погибли в боях с фашистами, более 21 000 человек было ранено. Несколько десятков тысяч человек погибли в концлагерях, около 15 000 мирных жителей было уничтожено во время акций возмездия и устрашения, которые совершались фашистами - как итальянскими, так и немецкими.
Итальянцы эмигрировавшие из страны также сражались в партизанских отрядах. В боевых действиях в Италии и за рубежом участвовало более 250 000 человек. Более 70 000 погибло, более 30 000 было ранено.
Итальянцы помогали и военнопленным, которым удавалось бежать из концлагерей. И в рядах партизан, действовавших в Италии, оказывались и немецкие, и французские, и русские антифашисты.
семь братьев Черви, убитых 28.12.1943 г. -
Войска союзников высадились на юге Италии в 1943 года, но некоторые города на севере страны были освобождены еще до их подхода. В июне 1944 года Комитетом национального освобождения было сформировано первое "свободное правительство".
свергнутый памятник диктатору
В заключение стоит добавить, что в апреле 1945 года Муссолини был захвачен итальянскими партизанами при попытке перебраться в Швейцарию и вместе с его любовницей Кларой Петаччи расстрелян. Их тела были перевезены в Милан и повешены на площади Пьяцца Лоретто вверх ногами.
Таким был конец Муссолини.На первых послевоенных выборах в 1946 году социалисты получили 21% голосов, коммунисты - 19%, христианско-демократическая партия - 35% голосов.
На выборах в сенат в 1948 году общий список коммунистов и социалистов получил 31% голосов.
Коммунистическая партия Италии, долгое время флагман коммунистов в стране, и одна из самых успешных в мире коммунистических партий, появилась в начале 1920-х. Собственно основана она в 1921 году, довольно стандартным способом - в результате ухода ленинистов из социалистической партии. С 1926 запрещена, первый съезд проводила за рубежом, в Лионе, и действовала подпольно в течении 18 лет. Явилась единственной политической партией, реально и основательно участвовавшей в движении Сопротивления.
По завершении эпохи фашизма в Италии участвовала в кабинетах 1944-47 годов, в мае 1947 года отстранена от работы в правительстве, и с той поры более 30 лет не входила в кабинеты – и вместе с тем только в 2008 году в парламенте впервые после войны не оказалось вообще никого, называвшего себя коммунистом. Ее противостояние с христианскими демократами во многом определяло вообще всю политическую жизнь страны в 1945-90 годах, и противостояние принимало самые разные формы, политические обертоны имела борьба за первенство двух видных мастеров велосипедного спорта, Коппи и Бартали, коммуниста и христианского демократа соответственно, в 1940-50-х годах. К середине 70-х ПКИ считалась самой большой и влиятельной из компартий демократических стран, собирая от 20% до трети голосов, хронически контролировала Болонью, Турин, Рим, Флоренцию, именно в Италии сложилось понятие "красный пояс", куда в данном случае попали провинции Эмилия-Романья, Тоскана, Умбрия. Коммунисты славились организацией социально полезной активности, от уборки улиц и улучшения сервиса до учинения фестивалей и ярмарок, индивидуальной работой с избирателями по принципу "в каждую дверь", и вообще организацией как таковой. В 1976 году был достигнут зенит электоральной популярности – 34% голосов. Считается, что именно активность компартии позволила пробить идею с постройкой концерном «Фиат» автозавода в СССР, известного ныне как Волжский автозавод, в городе Ставрополе Куйбышевской области, известным ныне как Тольятти по имени лидера компартии 30-40-х годов.
С середины 70-х в рамках стратегии "национальной солидарности" и "исторического компромисса" христианские демократы под руководством Альдо Моро стали сближаться с ПКИ – полагают, что христианские демократы склонились к сотрудничеству с компартией в надежде повторить с ней тот же трюк, что и ранее с социалистами – вовлечь в дела правительства и через это удушить. Смерть Моро от рук «Красных бригад» повлекла отход от этой стратегии.
В целом партия исповедовала еврокоммунизм и склонялась к сотрудничеству с политическими оппонентами, окончательно отошла от советского лагеря в 1979, причем обошлась и без советских денег, получая государственные субсидии по числу своих приверженцев, которых было много. ПКИ очень резко выступала по вопросам о советско-китайском расколе, вторжений в Чехословакию и Афганистан , активности «Красных бригад» .
В 80-е годы партия пребывала в некоторой дезориентации, и в 1991 распалась на две, большую и малую соответственно, Демократическую левую (ПДС, потом ДС) и «воссозданную» (ПРК или РК). ПДС провозгласила курс под лозунгом "мы обновили себя чтобы построить новую Италию", была принята в Социнтерн (в некотором роде вернулась в прежние ряды), порой делегирует министров, ее член Д’Алема руководил два года кабинетом (1998-2000), а другой видный функционер, Наполитано, в 2006 году стал президентом Италии; Вельтрони, претендовавший на премьерский пост от “левых” на выборах-2008, тоже был коммунистом, и семь лет мэром Рима. В 1998 году новый лидер партии, д’Алема, сумел привести к согласию целый блок левых партий, составивших единую группировку "левые демократы" (ПД).
РК собирает на выборах 4-8%, с медианой около 6%. РК и "Лега Норд" – единственные партии, возражающие против консенсуса во внешней политике, выражающегося в строго про-американской схеме поведения. РК стала виновницей падения кабинета в 1998 году, поскольку не была согласна с его бюджетной политикой.
Дмитрий ЖВАНИЯ, кандидат исторических наук
1920 год. Итальянские рабочие оккупировали фабрику
Разрушение Итальянской коммунистической партии (ИКП) – самой сильной компартии Западной Европы – стало крупнейшей трагедией международного левого движения. В момент краха ИКП многие восприняли его как закономерное следствие распада СССР и мирового коммунизма. Однако это не так. Без всякого сомнения, развал СССР вызвал деморализацию, разброд и шатания в левом лагере. Однако мировое коммунистическое движение взорвалось на бомбе замедленного действия, заложенной его лидерами-соглашателями задолго до 1991 года. И это весьма отчётливо видно на примере истории Итальянской компартии. И этот пример показывает, чем для левой партии в итоге оборачивается соглашательство с буржуазной системой.
Профессор итальянской литературы Энрико Фёнци — интеллектуал, примкнувший к «Красным бригадам», — считает, что вооружённая борьба, начатая итальянскими ультралевыми, стала реакцией на «двойственность компартии, выявившуюся в 70-е годы под воздействием крупныx перемен. ИКП в 70-е годы уже не могла больше скрывать двойную сущность… она должна была представлять интересы государства, защищать институты, встать на сторону карабинеров, открыть путь экстремизму… Вооружённая борьба для “Красныx Бригад” была не политической формулой, а политикой. Единственным способом выйти из рамок политики ИКП и официальной левой, единственным способом выйти из партократического паралича»(1). Энрико Фёнци лично участвовал в нападении на члена ЦК ИКП Карло Кастеллано.
Политика Итальянской Коммунистической партии в 70-е годы была не случайной. Она явилась результатом всей предшествующей деятельности итальянскиx коммунистов. Стать партией буржуазного правопорядка — вот задача, которой была подчинена политика ИКП. Говоря словами Герберта Маркузе, ИКП не раз играла роль «врача у постели капитализма» (2). Рассмотрим наиболее характерные моменты, которые помогают понять сущность ИКП и те причины, по которым эта партия вызывала реакцию отторжения в среде леворадикальной молодёжи.
«Салернский поворот»
Основатель ИКП Антонио Грамши. Его лозунг: «Ненавижу равнодушных!»
Ещё в 1927 году молодые коммунистические лидеры, Луиджи Лонго и Пьетро Секкья, активисты молодёжной подпольной коммунистической организации, выражали несогласие с методами борьбы против фашизма, которые им предписывало руководство ИКП. В январе 1928 года в Базеле на II партийной конференции произошло открытое столкновение. «Мы прекрасно знаем, — говорил во вступительном слове тогдашний председатель ИКП Руджеро Гриеко (возглавлял ИКП с 1934-го по 1938-й), — что именно подразумевают некоторые товарищи, желающие большего. Речь идёт об индивидуальном терроре, о террористических актах. Ну, например, поднять настроение в массах, взять да и взорвать какую-то электросеть, а заодно погибнут X и Y» (3).
После исключения из партии Амадео Бордиги, ареста Антонио Грамши и других, лидерство в партии захватил Пальмиро Тольятти. «Лидер партии — Пальмиро Тольятти — живёт в отеле “Люкс” в Москве, бывает в Париже… он не имеет возможности нелегально посетить Италию: слишком велик риск», — пишет в книге «Итальянский ребус» Цецилия Кин (4). В то время как лидер партии устроил себя с комфортом в московском отеле «Люкс», рядовые активисты сражались с фашистским режимом в условиях глубокого подполья.
Тольятти уехал из Москвы только весной 1944 года, чтобы наконец, «не рискуя жизнью», вернуться в свою страну. Он прибывает на юг Италии, в Неаполь. «Неаполитанские товарищи хотят всё решить завтра, но Тольятти откладывает встречу на несколько дней: ему надо осмотреться, хотя все основные пункты стратегии были намечены ещё в Москве» (5). Тольятти, повинуясь установкам Кремля, даже речи не заводит об установлении в стране социалистического режима. «Тольятти был так осторожен, что вообще не высказывался относительно проблемы “республика или монархия”», — рассказывает Кин (6). С его точки зрения, надо «закончить войну, выгнать из Италии нацистов, а там видно будет. Надо, так или иначе, договориться и с другими партиями, принимавшими участие в Сопротивлении, и с англо-американскими союзниками» (7).
Активисты партии, действовавшие на севере Италии, да и не только на севере, думали совсем иначе. Но Тольятти давил это недовольство авторитетом кремлёвского придворного.
21 апреля 1944 года в Салерно было создано коалиционное правительство «национального единства», иными словами, второе правительство маршала Пьетро Бадольо. В него вошли Тольятти и ещё два коммуниста, представители других партий, участвовавших в Сопротивлении, а также знаменитый философ Бенедетто Кроче. «Но разве “салернский поворот” не вписывается в обширную международную стратегию Сталина? — отмечает Цецилия Кин. — Тольятти не раз и не два говорил, что “салернский поворот” был просто развитием линии, намеченной ещё в 1940 году» (8). Однако далеко не все коммунисты одобрили этот шаг. Ведь никто иной, как Бадольо подавил выступление коммунистов в июле-августе 1943 года, которое было реакцией на смещение Бенито Муссолини 25 июля 1943 года.
Кабинет Бадольо просуществовал всего полтора месяца. 4 июня 1944 года американские войска вошли в Рим. Вскоре был сформирован первый кабинет социалиста, участника Сопротивления Иваноэ Бoноми. В него вошёл Тольятти и представители других партий, участвовавших в Сопротивлении. «Некоторые, особенно люди Партии Действия, строили утопические планы: они хотели создать правительство из одних левых. Но Тольятти утопистом не был никогда и решительно протестовал, говоря, что всё это – абстракции» (9).
Амадео Бордига — один из организаторов ИКП, из которой его исключили за левое сектантство.
10 декабря 1944 года был сформирован второй кабинет Бономи, в который опять вошли все партии Сопротивления. Один из главных биографов Тольятти — Джорджо Бокка — отмечал, что «салернский поворот» был не случайным жестом, а началом долгосрочной политики. Как рассказал Бокке социалист Пьетро Ненни, «Тольятти мало думал о том, что может наступить час X будущей революции. Он систематически проводил свою линию: надо участвовать в правительстве. К тому же мы довольно быстро поняли, что он вовсе не считал очень важной проблему слияния с социалистами и создания новой объединённой партии. Настоящей проблемой были отношения с католиками, куда важнее, чем вопрос о республике» (10).
Но многие активисты ИКП, которые с оружием в руках боролись с фашизмом, не разделяли соглашательского курса Тольятти. 25 апреля 1945 года произошло победоносное восстание. Коммунистические партизаны расстреляли Муссолини, но гражданская война продолжалась. В Милане группы партизан разыскивали наиболее видных фашистов, известных своей жестокостью, чтобы расправиться с ними, не дожидаясь никаких приказов и судов. Не только рядовые партизаны, но и некоторые руководители были уверены, что останавливаться нельзя, что борьба продолжается.
«Ветер с Севера» — такое название получила партизанская оппозиция в Итальянской Коммунистической партии. Её возглавили Луиджи Лонго и Пьетро Секкья — признанные вожди партизанского движения. Секкье решительно не нравился политический курс Тольятти. Он выступил против амнистии для рядовых фашистов, которую Тольятти, будучи министром юстиции, провёл в интересах «национального единства». Именно по этой амнистии на свободу вышел «чёрный князь» Валерио Боргези, который стал одним из организаторов 12 декабря 1969 года и других террористических авантюр крайне правых.
Секкья патронировал организацию под названием «Красный летучий отряд» (“Volante Rossa”). Его активисты занимались спортом и расправлялись с бывшими фашистами. Когда «Красный летучий отряд» отправлял на тот свет какого-нибудь фашиста, приближённый Секкьи — Джулио Сенига, по кличке Нино — рабочий, партизан, во время Сопротивления проявил себя как исключительно храбрый человек — шутил: «Ну вот, ещё одного избавили от вредной привычки курить» (11).
Стратегия и тактика «новой партии», которую создавал Тольятти, диктовали осторожность и постепенность. «Всем партизанским вожакам северных городов Тольятти терпеливо и настойчиво разъясняет смысл “салернского поворота”, разъясняет, что такое партия нового типа, новая партия, которую он создаёт», — пишет Кин (12).
Пьетро Секкья был против соглашетелького курса Пальмиро Тольятти. Патронировал «Красный летучий отряд», который расправлялся с фашистами
На самом деле разговоры о «партии нового типа» служили словесным прикрытием для старых бюрократических манипуляций. Секкья и Лонго были переведены на партийную работу в Рим. Лонго назначили заместителем Тольятти, а Секкью — заведующим орготделом. Оппозиция «Ветер с Севера» была проявлением тревоги итальянского пролетариата за результаты гражданской войны. Однако, будучи тесно связанной с руководящим звеном аппарата ИКП, она была ликвидирована простой бюрократической тактикой. Победил «трезвый реализм Его Превосходительства Пальмиро Тольятти» (13).
Далее ИКП всё более и более вписывалась в традиционный буржуазный правопорядок: Тольятти входит в три первых коалиционных правительства, руководимых христианским демократом Альчиде Де Гаспери, видный деятель ИКП Умберто Террачини избирается заместителем председателя Учредительного собрания, участвует в разработке Конституции республики, партия участвует в муниципальных выборах.
Но 14 июля 1948 года произошло событие, которое едва не расстроило планы руководства ИКП. В 11 часов 30 минут почти рядом с палаццо Монтечиторио фашист Антонио Палланте совершил покушение на Тольятти. Пуля попала в затылок. Многие расценили происшедшее как правительственный заговор против Тольятти. Газета ИКП «Унита» (“Unita” – «Единство») выпустила экстренный номер с заголовком «Долой правительство убийц!» Бокка пишет: «Узнав, что стреляли в Тольятти, рабочая и коммунистическая Италия действует, не дожидаясь директив партии. Происходит всеобщая забастовка, небывалая по своему размаху в итальянской истории. Авторитет государства в самых крупных итальянских городах словно испарился, наступает полоса междуцарствия, когда может произойти все, что угодно» (14). Однако Тольятти, придя в себя, прошептал товарищам: «Спокойствие, прошу вас, спокойствие. Не будем делать глупостей» (15).
Уже утром 15 июля социалист Ненни понял и зафиксировал в своём дневнике: руководители Коммунистической партии не желают поднимать народ на восстание, потому что не видят реальных шансов на успех. «… ни правительство, ни Коммунистическая партия не желают обострения положения. Проходит ещё два дня. Правительство “контролирует положение”. А Лонго (который ещё недавно был сторонником продолжения вооружённой борьбы — Д.Ж.), выступая в парламенте в присутствии прессы, саркастически заявляет, что рядовых итальянцев запугивают (“Угроза мятежа!”, “Ганнибал у наших ворот!”), вместо того чтобы серьёзно и спокойно думать о решении общенациональных проблем» (16).
17 июля ЦК ИКП на заседании одобрил прекращение всеобщей забастовки. 1948 год закончился спокойно, «без глупостей», без новых потрясений.
Врач у постели капитализма
Лидер ИКП Пальмиро Тольятти боялся «глупостей»
Смерть Сталина итальянские коммунисты пережили как большое горе. «Разоблачения» Никиты Хрущева на XX съезде КПСС произвели на них огромное впечатление. По словам Энрико Берлингуэра, он пережил настоящий шок. «Тольятти не хотел “травмировать партию” и пытался дозировать информацию о разоблачениях» (17). Но лидер Федерации итальянской коммунистической молодёжи Энрико Берлингуэр, который ещё недавно постоянно носил с собой небольшой портрет Сталина, «настаивал на том, чтобы сказать коммунистам всю правду» (18). 20 декабря 1956 года он выступил на Пленуме ЦК ИКП, «его речь вызвала большой резонанс, и о нём стали писать как о “восходящей звезде”» (19).
XX съезд КПСС дал теоретическое обоснование пробуржуазной политике компартии. «Рабочий класс и его авангард — марксистско-ленинские компартии — стремятся осуществить социалистическую революцию мирным способом, — писалось в Программе КПСС. — Это соответствовало бы интересам рабочего класса и всего народа, общенациональным интересам страны» (20). Перед компартиями ставилась задача «завоевать прочное большинство в парламенте, превратить его из орудия, служащего классовым интересам буржуазии, в орудие, служащее трудовому народу» (21). После смерти Тольятти партию возглавил Луиджи Лонго, «рядом с которым все время находился Энрико» (22). После того, как Лонго пережил инсульт, партию фактически возглавил Берлингуэр.
1968-69 годы отмечены в истории крупными социальными и политическими битвами. По словам самого же Берлингуэра, в Италии «число забастовочных часов превысило в 1968 году 68 миллионов, это самый высокий показатель за последние годы. Но уже за первые два месяца 1969 года было зарегистрировано более 44 миллионов забастовочных часов» (23).
И что же? «Коммунистическая партия вернулась на свойственный путь осторожного, контролируемого реформизма, — пишет британский левый марксист Крис Харман. — Коммунисты продались! И когда летом правительство подало в отставку в знак протеста против всеобщей забастовки, начатой по призыву профсоюзов, профсоюзы призвали к прекращению забастовки. Коммунистический лидер Берлингуэр выступил с заявлением, в котором утверждал, что главная проблема, существующая на заводах, — увеличение производительности труда» (24).
ИКП сделала всё возможное для того, чтобы канализировать рабочий напор. «Борьба идёт за расширение прав трудящихся при заключении коллективных договоров, — объяснял Берлингуэр, — за новые профсоюзные и политические права, за достижение существенного сокращения рабочего времени, за различные формы контроля над ритмами труда, за улучшение санитарных условий, за право проведения собраний на предприятиях и в цехах» (25).
Анализируя действия ИКП, хотя бы только за период конца 60-х годов, её можно назвать не то что врачом, а реаниматором капитализма.
В конце 60-х годов компартию начали покидать многие левые интеллектуалы, недовольные её реформизмом. От некоторых левых интеллектуалов избавлялась сама компартия. Например, Россана Россандра и Лучио Магри, были исключены из ИКП в 1969 году за то, что в сентябре 1968 года они выразили протест против вторжения СССР в Чехословакию. Они начали издавать журнал “Il Manifesto”. В отличие от другой группы «левее ИКП», “Lotta continua!” («Борьба продолжается!»), которая ориентировалась на студентов, группа “Il Manifesto” пыталась распропагандировать активистов компартии. Но также как и “Lotta continua!”, “Il Manifesto” своей теоретической основой провозгласила маоизм. У неё было намного меньше активистов, чем у LC, но её идеи пользовались большим успехом. Группа издавала ежедневную газету, в которой публиковались дискуссии между различными течениями и организациями. С 1971 года она участвовала в совместной работе с LC. С 1973 года выступала за создание правительства типа Народного единства в Чили. В 1974 году группа «Манифесто» слилась с группой левых социалистов.
Исторический компромисс и еврокоммунизм
Боец Интербригад в Испании и один из лидеров антифашистского Сопротивления в Италии Луиджи Лонго продолжил соглашательский курс Пальмиро Тольятти, который изначально осуждал
В 1971 году одним из основных вопросов политической жизни Италии был выбор президента республики. Официальным кандидатом левых считался один из лидеров Итальянской социалистической партии Франческо де Мартино. Но уже с 1969 года велись конфиденциальные переговоры между членом руководства ИКП Лучано Баркой и одним из ближайших сотрудников Альдо Моро — Туллио Анкоро. «В сочельник, 24 декабря 1971 года, к Анкоре домой пришли Барко и Энрико Берлингуэр, — пишет в статье «Три трагедии» Цецилия Кин, — Позднее Барко описал эту встречу. И Моро, и Берлингуэр казались немного скованными, наконец первым заговорил Берлингуэр, сказавший, что итальянские коммунисты готовы поддержать кандидатуру Моро на пост президента Республики. Моро сдержанно поблагодарил, но заметил, что у его партии, видимо, другие планы» (26).
Как видно из приведённого примера, ИКП прикладывала максимум усилий для того, чтобы стать респектабельной буржуазной партией. И ради этого её лидеры готовы были поддерживать не левого кандидата на пост президента, а видного христианского демократа. Но их всё ещё тяготили как груз сталинистского прошлого, так и репутация кремлёвских марионеток. Для достижения поставленной цели руководству ИКП было необходимо, во-первых, ослабить связи с Москвой, а, во-вторых, изменить социальную базу партии.
Берлингуэр напечатал в партийном журнале “Rinascita” («Возрождение») три статьи под общим заголовком «Размышления об Италии после событий в Чили». «Мы говорим не о левой альтернативе, а о демократической альтернативе. Иными словами, о возможном сотрудничестве и соглашении между народными массами, идущими за коммунистами и социалистами, с народными массами, идущими за католиками, а также о сотрудничестве с другими демократическими формированиями», — такова центральная мысль Берлингуэра (27). В последней из трёх статей Берлингуэр употребил термин исторический компромисс. Этот термин понравился далеко не всем. Многие молодые, радикально настроенные активисты вышли из партии. Берлингуэр представлял исторический компромисс как один из этапов пути, который приведёт ИКП к постоянному участию в правительстве.
18 марта 1975 года в Риме открылся XIV съезд ИКП, прозванный съездом «исторического компромисса». «Была ещё одна сила, которая могла предложить свои услуги по спасению итальянского капитализма, — пишет Крис Харман, — это ИКП. Долгое время она была критическим сторонником стратегии реформ, а политические волнения начала 70-х дали ей возможность ещё лучше услужить существующему порядку и ещё более уменьшить свой критицизм. Партийный лидер Берлингуэр использовал военный переворот в Чили для того, чтобы призвать разделить власть с ХДП. Опыт Чили, говорил Берлингуэр, показал, что страна, поляризованная между правыми и левыми, подвергается опасности переворота. Выход — исторический компромисс между партиями, который будет способствовать стабильности» (28). ИКП делала всё возможное, чтобы задобрить правящую Христианско-демократическую партию, стереть противоречия между избирательной базой ИКП и ХДП.
«В нашей стране католический вопрос и коммунистический вопрос не просто переплетены поверхностно. Они переплетены во всей общественной ткани настолько, что невозможно говорить об одном, не говоря о другом, — читаем мы в книге «Католики 70-х годов». — В самом деле, культурная и историческая традиция ИКП выросла в Италии не против, а наряду, боролась совместно с католической традицией. И есть преемственность в поисках пунктов встречи и конвергенции между двумя традициями, при всём их существенном различии. Конвергенция во имя построения социалистического общества, которое было бы основано на всех исторических компонентах страны» (29).
На муниципальных выборах 15 июня 1975 года коммунисты одержали победу. Оказались они впереди и на парламентских выборах 20 июня 1976 года. «Голоса были отданы ИКП, — указывалось в официозной буржуазной газете “Corriere della Sera” («Вечерняя корреспонденция»), — потому что эта партия сумела доказать свою серьёзность, способность выступать с конкретными предложениями» (30). «Победа ИКП была триумфом партии и лично Берлингуэра», — считает Цецилия Кин (31). Но и ХДП полностью сохранила свой электорат.
Энрико Берлингуер рассуждал «не о левой альтернативе, а о демократической альтернативе»
ИКП чувствовала острую потребность в обособлении от политики московской бюрократии. «Необходимо было обозначить грань, отделяющую идейные ценности и культурные позиции крупных западноевропейских компартий от опыта партий, находившихся у власти в странах Восточной Европы, — писал главный редактор газеты «Унита» Массимо Д’Алема. — Ею стала, в первую очередь, тема политической демократии, её универсальной значимости в социальном прогрессе» (32).
На Мадридской встрече 2-3 марта 1977 года Берлингуэр (лидер Итальянской компартии), Сантьяго Коррильо (лидер Компартии Испании) и Жорж Марше (лидер Компартии Франции) сделали совместное заявление, названное «Еврокоммунистическим манифестом». В нём указывалось, что старой буржуазной демократии времён Маркса и Ленина больше не существует. Права и свободы трудящихся расширились, власть буржуазии ограничилась. На место буржуазной приходит «передовая демократия», резко увеличивающая права и свободы трудящихся. «Среди преобразующих факторов необратимо возрастает роль демократии. Она — формула социального прогресса, его движущая сила» (33).
Институты этой демократии могут быть использованы для обновления общества, более того, они могут быть сохранены в новом обществе. «Мы считаем парламент важнейшим институтом политической жизни Италии, — утверждал Берлингуэр, — и не только сегодня, но и в период перехода к социализму и в ходе его строительства» (34).
До похищения «Красными бригадами» Альдо Моро оставался один год, а Берлингуэр давал политические гарантии буржуазным партиям: «Мы считаем, что в Италии можно и должно не только продвигаться по направлению к социализму, но также и построить социалистическое общество с участием различных политических сил, организаций и партий, и что рабочий класс может и должен осуществлять свою историческую миссию в демократической и плюралистической системе» (35).
Еврокоммунизм поставил Берлингуэра и ИКП на позиции, которые исторически занимала правая социал-демократия. Это, в общем-то, и не скрывалось. «Под словом “лейборизм”, — писал в «Уните» летом 1980 года её очередной главный редактор Клаудио Петруччиоли, который в 2005-м возглавит итальянское государственное телевидение , — можно понимать многое, включая и кое-какие хорошие, приемлемые вещи… Мы хотели бы напомнить, что когда говорим о “третьем пути”, мы также убеждены, что итальянские левые силы могут и должны использовать всё позитивное, что есть в опыте лейбористов и социал-демократов» (36).
Всё более и более ИКП претендовала на роль представителя «общенациональных интересов». «Мы, коммунисты, — заявлял Берлингуэр, — должны учитывать это глубокое совпадение интересов рабочего класса и общего интереса страны и строить на этом основании политическую, экономическую, социальную линию, которая позволит осуществить прогрессивное изменение механизмов и структур системы производства и потребления в соответствии с нуждами рабочего класса и страны» (37).
«Еврокоммунизм 70-х годов был важным шагом по пути врастания ряда европейских компартий в политические институты своих стран. Социальные интересы части их бюрократии перестали зависеть от “социалистического лагеря” и стали всё более связываться с получением доходов от занятия должностей в собственном государстве», — отмечает Клод Габриель на страницах троцкистского журнала «Интервзгляд» (38).
Политический курс ИКП не мог не отразиться на её социальной базе.
Медленная смерть
Разумеется, расширение социальной базы ИКП отразилось на её членском составе. Даже среди секретарей секций (низовых организаций) появились практикующие католики: по опросу, проведённому в 1980 году, из секретарей, вступивших в партию в 1976-78 годах, таких насчитывалось 5%. При этом с 1968 по 1981 год доля рабочих в партии сократилась с 50,4% до 45,4% в результате более быстрого роста доли других социальных слоёв, в которых ранее ИКП не располагала серьёзным влиянием. Представительство городской мелкой буржуазии выросло с 1968 по 1981 год с 6,6% до 9,1%, служащих и интеллигенции — с 3,3% до 10% (39).
Рабочие оставались ядром партии, по прежнему составляли основу низовой структуры. «Среди членов руководящих комитетов секций их насчитывалось 46,3%» (40). Иная картина складывалась на более высоких уровнях руководства. ИКП, окончательно став частью буржуазного правопорядка, поднявшись на уровень правительственной политики, обзавелась целой армией бюрократии: мэрами городов, муниципальными советниками, парламентариями, профсоюзными бонзами, квалифицированными кадрами, разрабатывающими социально-экономические программы партии, журналистами. Бюрократия ИКП по своему социальному положению и по своим социальным интересам была гораздо ближе к традиционной буржуазии, чем к рабочему классу. Говоря словами Ленина, в ИКП «созрел целый общественный слой парламентариев, журналистов, чиновников рабочего движения, привилегированных служащих и некоторых прослоек пролетариата, который сросся с национальной буржуазией и которого вполне сумела оценить и “приспособить” эта буржуазия» (41). Еврокоммунизм, превознося важность «политической демократии», её универсальную значимость (42), как нельзя лучше отвечал интересам партийной бюрократии, заинтересованной в сохранении буржуазного статус-кво. Сказывалось и повышенное внимание к завоеванию опоры в новых, непролетарских слоях, характерное для политики «исторического компромисса». «Между XIII и XIV съездами ИКП (1972- 1975 годы) процент рабочих в комитетах федераций (организации в масштабах провинции) снизился с 33 до 25. В 1978 году 23,4% членов комитетов федераций были рабочими, 23,8% — служащими и ИТР (в 1975 году последних было только 18%). Особенно заметным это изменение было на протяжении длительного периода. За четверть века (1951-1975 годы) процент руководителей среднего звена, выходцев из рабочих, снизился с 44,2% до 26,6%. В 1977 году на конференции одной из федераций, действующих в промышленной провинции Центральной Италии, среди делегатов оказалось лишь 19% рабочих при 63% преподавателей, студентов и служащих» (43). Надо учитывать, что рабочие-руководители среднего звена компартии были, в основном, представителями рабочей аристократии.
Словом, в середине 70-х годов ИКП окончательно выродилась в буржуазную партию, которая своими действиями сильно дезориентировала рабочий класс; партию, далекую «от прежних представлений о революционности»; партию «сильного реформизма» (44).
Всё закончилось весьма печально. Италия, страна с прочными антикапиталистическими и левыми традициями, осталась без мощной левой партии. 1991-м ИКП отказалась от старого названия, преобразовавшись в Партию демократических левых сил. За время деятельности этой партии число её членов упало с 989. 708 до 613. 412. ПДЛС продолжала мутировать, в итоге на её базе возникла Демократическая партия, которая отвергает даже традиционные социал-демократические установки, считая их слишком радикальными. Сейчас правительство Италии возглавляет представитель ДП Энрико Летта. Но это не означает, что для трудящихся этой страны настала светлая полоса.
Список использованной литературы:
1. Bocca G. Noi terroristi: 12 anni di lotta armata ricostruiti e discussi con i protagonisti. — Milano: Garzanti, 1985. — P.18.
2. Уоддис Джек. «Новые» теориии революции. — М.: Прогресс, 1975. — С.357.
3. Mafai M. L’Uomo che sognava la lotta armata. La storia di Pietro Secchia. — Milano: 1984. — P.21-22.
4. Кин Ц.И. Итальянский ребус. — М.: Политиздат, 1991. — С.258.
5. Там же. — С.212.
6. Там же. — С.218.
7. Там же. — С.212.
8. Там же. — С.257.
9. Там же. — С.213.
10. Там же.
11. Там же. — С.262.
12. Там же. — С.260-261.
13. Там же. — С.261.
14. Там же. — С.235.
15. Там же. — С.234.
16. Там же. — С.235-236.
17. Кин Ц.И. Три трагедии // Вопр.филос.- М.,1990. — N 4.- С.107.
18. Там же.
19. Там же.
20. Программа КПСС (принята XXII съездом КПСС). — М.: Политиздат, 1962. — С.39.
21. Там же. — С.40.
22. Кин Ц.И. Три трагедии. — С.107.
23. Международное совещание коммунистических и рабочих партий. Москва, 1969 год. — Прага: Мир и социализм, 1969. — С.480.
24. Harman Ch. The fire last time: 1968 and after. — London, Chicago, Melbourne: Bookmarks,1988. — P.198.
25. Международное совещание коммунистических и рабочих партий. — С.480.
26. Кин Ц.И. Три трагедии. — С.108.
27. Rinascita. 28 settembre 1973. N 28.
28. Harman Ch. The fire last time… — P.200.
29. I cattolici degli anni 70. — Milano, 1977. — P.168.
30. Веселицкий А.А. Убийцы: Стратегия дестабилизации и тактика террора на Апеннинах. — М.: Политиздат, 1985. — С.195.
31. Кин Ц.И. Три трагедии. — С.109.
32. Проблемы мира и социализма. N 1, январь 1990. — С.54.
33. Там же.- С.55.
34. Berlinguer E., Bufalini P., Di Giulio F. e altre. I Communisti italiani e il Cile. — Roma, 1973. — P.23.
35. Berlinguer E. La politica internazionale dei communisti italiani. — Roma, 1976. — P.115.
36. L’Unita. 18 luglo 1980. — P.3.
37. Berlinguer E. La Questione communista. — Roma, 1975. — P.201.
38. Интервзгляд. зима 1991/92. N 2. — С.13.
39. Современный монополистический капитализм: Италия. — М.: Мысль, 1983. — С.300.
40. Там же.
41. Ленин В.И. Соч. Изд.4-е. Т. 21. — С.223.
42. Проблемы мира и социализма. — М., 1990. — N 1. — С.54.
43. Современный монополистический капитализм: Италия. — С.301.
44. Проблемы мира и социализма. — М., 1990. — N 1. — С.57.