Является самым крупным направлением в .
Наибольшее распростанение он получил в Европе (Испания, Франция, Италия, Португалия, Австрия, Бельгия, Польша, Чехия, Венгрия), в Латинской Америке и США. В той или иной степени католицизм распространен почти во всех странах земного шара. Слово «католицизм» происходит от латинского — «всеобщий, вселенский». После распада Римской империи церковь осталась единственной централизованной организацией и силой, способной приостановить наступление хаоса. Это обусловило политическое возвышение церкви и ее влияние на формирование государств Западной Европы.
Особенности вероучения "католицизм"
Католицизм имеет ряд особенностей в вероучении, культе и структуре религиозной организации, в которых отразились специфические черты развития Западной Европы. Основой вероучения признается Священное Писание и Священное Предание. В качестве канонических рассматриваются все книги, включенные в латинский перевод Библии (Вульгата). Правом толкования текста Библии наделяется только духовенство. Священное Предание образуют постановления 21-го Вселенского собора ( признает только первые семь), а также суждения римских пап по церковным и мирским проблемам. Духовенство дает обет безбрачия - целибат, тем самым оно становится как бы причастным божественной благодати, что отделяет его от мирян, которых церковь уподобляла стаду, а духовенству отводилась роль пастухов. Церковь помогает мирянам достичь спасения за счет сокровищницы добрых дел, т.е. излишка добрых дел, совершенных Иисусом Христом, Богоматерью и святыми. Как наместник Христа на земле папа распоряжается этой сокровищницей сверхдолжных дел, распределяя их среди тех, кто в них нуждается. Эта практика, называемая раздачей индульгенций , подверглась ожесточенной критике со стороны православия и привела к расколу католицизма, появлению нового направления в христианстве — .
Католицизм следует никео-царьградскому Символу веры, но создает свое понимание ряда догматов. На Толедском соборе в 589 г. было внесено добавление в Символ веры об исхождении Святого Духа не только от Бога-Отца, но и от Бога-Сына (лат.filioque - и от Сына). До настоящего времени это понимание является основным препятствием для диалога православной и католической церквей.
Особенностью католицизма является также возвышенное почитание Богородицы — Девы Марии, признание догматов о ее непорочном зачатии и телесном вознесении, в соответствии с которыми Пресвятая Богородица была взята на небо «с душой и телом для славы небесной». В 1954 г. был установлен специальный праздник, посвященный «Королеве Небес».
Семь таинств католицизма
Помимо общего для христианства учения о существовании рая и ада, католицизм признает учение о чистилище как промежуточном месте, где душа грешника очищается, проходя через суровые испытания.
Совершение таинств — обрядовых действий, принятых в христианстве, с помощью которых верующим передается особая благодать, в католицизме отличается рядом особенностей.
Католики, как и православные, признают семь таинств:
- крещение;
- причащение (евхаристия);
- священство;
- покаяние (исповедь);
- миропомазание (конфирмация);
- брак;
- елеосвящение (соборование).
Таинство крещения совершается путем обливания водой, миропомазание или конфирмация — по достижении ребенком семи — восьмилетнего возраста, а в православии — сразу после крещения. Таинство причащения у католиков совершается на пресном хлебе, а у православных — на квасном. До недавнего времени только духовенство причащалось вином и хлебом, а миряне — только хлебом. Таинство елеосвящения — молитвенное служение и помазание больного или умирающего особым маслом — елеем — в католицизме рассматривается как церковное благословение умирающему, а в православии — как способ исцеления болезни. Богослужение в католицизме до последнего времени совершалось исключительно на латинском языке, что делало его совершенно непонятным для верующих. Только II Ватиканский собор (1962-1965) разрешил службу и на национальных языках.
Чрезвычайно развито в католицизме почитание святых, мучеников, блаженных, ряды которых постоянно умножаются. Центром культовых и обрядовых ритуалов является храм, украшенный произведениями живописи и скульптуры на религиозные темы. Католицизм активно использует все средства эстетического воздействия на чувства верующих, как изобразительные, так и музыкальные.
Бог един, Бог есть любовь - эти утверждения нам знакомы с детства. Почему же тогда Церковь Божия делится на католическую и православную? А внутри каждого направления есть ещё множество конфессий? На все вопросы есть свои исторические и религиозные ответы. С некоторыми мы сейчас и ознакомимся.
История католичества
Понятно, что католик - это человек, который исповедует христианство в его ответвлении, называемом католицизмом. Название восходит к латинским и древнеримским корням и переводится как «соответствующий всему», «согласный всему», «соборный». То есть всеобщий. Значение названия подчёркивает, что католик - это верующий, принадлежащий к тому религиозному течению, основателем которого являлся сам Иисус Христос. Когда оно зарождалось и распространялось по Земле, его последователи считали друг друга духовными братьями и сёстрами. Тогда было одно противопоставление: христианин - нехристианин (язычник, правоверный и т. д.).
Родиной конфессий считается западная часть Древнеримской империи. Именно там появились и сами слова: Это направление формировалось в течение всего первого тысячелетия. В данный период и и духовные тексты, песнопения и службы были едины для всех, почитающих Христа и Троицу. И только около 1054 год Восточную, с центром в Константинополе, и собственно католическую - Западную, центром которой был Рим. С тех пор и стало считаться, что католик - это не просто христианин, а приверженец именно западной религиозной традиции.
Причины раскола
Чем же объяснить причины разлада, ставшего столь глубоким и непримиримым? Ведь что интересно: долгое время уже после раскола обе Церкви продолжали называть себя кафолическими (то же, что и «католический»), т. е. всеобщими, вселенскими. Греко-Византийская ветвь в качестве духовной платформы опирается на «Откровения» Иоанна Богослова, Римская - «На послание Евреям». Для первой характерно подвижничество, нравственные поиски, «жизнь души». Для второй - формирование железной дисциплины, строгой иерархии, концентрация власти в руках священников высших рангов. Различия в трактовке многих догматов, обрядах, церковном управлении и других важных сферах церковной жизни стали тем водоразделом, который и развёл католицизм и православие по разные стороны. Таким образом, если до раскола значение слова католик было равно понятию «христианин», то после него оно стало указывать на западное направление вероисповедания.
Католицизм и реформация
С течением времени католическое духовенство настолько отошло от тех норм, которые утверждала и проповедовала Библия, что это послужило основанием организации внутри Церкви такого направления, как протестантство. Духовно-идеологической основой его стало учение и его сторонников. Реформация породила кальвинизм, анабаптизм, англиканство и другие протестантские конфессии. Таким образом, лютеране - это католики, или, по-другому, евангелические христиане, которые были против того, чтобы церковь активно вмешивалась в мирские дела, чтобы папские прелаты шли рука об руку со светской властью. Торговля индульгенциями, преимущества Римской Церкви перед Восточной, отмена монашества - вот далеко не полный перечень тех явлений, которые активно критиковали последователи Великого Реформатора. В своей вере лютеране опираются на Святую Троицу, особо поклоняясь Иисусу, признавая его богочеловеческую природу. Главный критерий веры у них - Библия. Отличительной чертой лютеранства, как и других является критический подход к различным богословским книгам и авторитетам.
К вопросу о единстве Церкви
Однако в свете рассматриваемых материалов так до конца и не понятно: католики - это православные или нет? Таким вопросом задаются многие, кто не слишком глубоко разбирается в теологии и всяких религиозных тонкостях. Ответить на него и просто, и сложно одновременно. Как уже писалось выше, изначально - да. Пока Церковь была Единая Христианская, все, кто в неё входил, и молились одинаково, и Богу поклонялись по одному регламенту, и ритуалами пользовались общими. Но и после разделения каждая - и Католическая, и Православная - считают себя главными преемницами наследия Христа.
Межцерковные отношения
В то же время они с достаточным уважением относятся друг к другу. Так, Декрет II Ватиканского Собора отмечает, что те люди, которые принимают Христа как своего Бога, веруют в него и крестились, считаются католиками как братья по вере. У тоже есть свои документы, также подтверждающие, что католицизм - явление, природа которого родственна природе православия. А расхождения в догматических постулатах не являются столь принципиальными, чтобы обе Церкви враждовали между собой. Наоборот, отношения между ними должны строиться так, чтобы вместе служить общему делу.
16 июля 1054 года а соборе Святой Софии в Константинополе официальные представители Папы Римского объявили о низложении Патриарха Константинопольского Михаила Керулария. В ответ патриарх предал анафеме папских посланников. С тех пор существуют церкви, которые мы сегодня именуем католической и православной.
Определимся в понятиях
Три основных направления в христианстве — православие, католичество, протестантизм. Не существует единой протестантской церкви, поскольку протестантских церквей (деноминаций) в мире много сотен. Православие и католичество — это церкви с иерархической структурой, со своим вероучением, богослужением, своим внутренним законодательством и своими, присущими каждой из них религиозными и культурными традициями.
Католичество — целостная церковь, все составные части и все члены которой подчиняются Папе Римскому как своему главе. Православная церковь не столь монолитна. На данный момент она состоит из 15 независимых, но взаимопризнающих друг друга и одинаковых в своей основе церквей. Среди них — Русская, Константинопольская, Иерусалимская, Антиохийская, Грузинская, Сербская, Болгарская, Греческая и др.
Что у православия и католичества общее?
И православные, и католики — христиане, верующие во Христа и стремящиеся жить по Его заповедям. И те, и другие имеют одно Священное Писание — Библию. Что бы мы дальше ни говорили о различиях, христианская повседневная жизнь и католиков, и православных строится, прежде всего, по Евангелию. Истинным примером для подражания, основой всей жизни для любых христиан является Господь Иисус Христос, а Он один и Единственен. Поэтому, несмотря на различия, католики и православные исповедуют и проповедуют по всему миру веру в Иисуса Христа, возвещают миру одно Евангелие.
История и традиции католической и православной церкви восходят к апостолам. Пётр , Павел , Марк и другие ученики Иисуса основали христианские общины в значимых городах древнего мира — Иерусалиме, Риме, Александрии, Антиохии и т. п. Вокруг этих центров и сформировались те церкви, что стали основой христианского мира. Именно поэтому православные и католики имеют таинства (крещение, венчание, рукоположение священников, ), схожее вероучение, почитают общих святых (живших до XI века), провозглашают один и тот же Никео-Цареградский . Несмотря на известные различия, обе церкви исповедуют веру в Святую Троицу.
Для нашего времени немаловажно, что и православных, и католиков очень роднит взгляд на христианскую семью. Браком признаётся союз мужчины и женщины. Вступление в брак благословляется церковью и считается таинством. Развод — всегда трагедия. Сексуальные отношения до брака — отношения, недостойные звания христианина, они греховны. Важно подчеркнуть, что и православные, и католики в принципе не признают гомосексуальные браки. Сами гомосексуальные отношения считаются тяжким грехом.
Особо следует сказать, что и католики, и православные признают, что они не одно и то же, что православие и католичество — разные церкви, но церкви христианские. Эта разница для обеих сторон настолько значима, что вот уже тысячу лет не существует взаимного единения в самом главном — в богослужении и в причащении Тела и Крови Христовых. Католики и православные вместе не причащаются.
При этом, что очень важно, и католики, и православные с горечью и покаянием смотрят на взаимное разделение. Все христиане уверены, что неверующий мир нуждается в общем христианском свидетельстве о Христе.
О разделении
Описать развитие разрыва и формирование разъединённых католической и православной церквей не представляется возможным в этой заметке. Отмечу лишь, что напряжённая политическая ситуация тысячелетней давности между Римом и Константинополем подтолкнула обе стороны к поиску повода для выяснений отношений. Внимание привлекли закрепившиеся в западной традиции особенности иерархического церковного устройства, особенности вероучения, обрядовые и дисциплинарные обычаи, не свойственные Востоку.
Иными словами, именно политическое напряжение выявило уже существующее и укрепившееся своеобразие религиозной жизни двух частей бывшей Римской империи. Во многом сложившаяся ситуация была обязана разнице культур, менталитетов, национальных особенностей Запада и Востока. С исчезновением империи, объединяющей христианские церкви, Рим и западная традиция несколько столетий стояли особняком по отношению к Византии. При слабой коммуникации и почти полном отсутствии взаимного интереса произошло укоренение собственных традиций.
Понятно, что разделение единой церкви на восточную (православную) и западную (католическую) — процесс длительный и достаточно запутанный, имевший в начале XI века лишь свою кульминацию. Единая до той поры церковь, представленная пятью поместными или территориальными церквями, так называемыми патриархатами, раскололась. В июле 1054 года было провозглашено взаимное анафематствование полномочными представителями Папы Римского и Константинопольским Патриархом. Через несколько месяцев все оставшиеся патриархаты присоединились к позиции Константинополя. Разрыв со временем только укреплялся и углублялся. Окончательно церкви Востока и Римская церковь разделились после 1204 года — времени разорения Константинополя участниками четвёртого крестового похода.
Чем отличаются католичество и православие?
Вот основные моменты, взаимно признаваемые обеими сторонами, разделяющие церкви сегодня:
Первое важное отличие — разное понимание церкви. Для православных христиан единая, так называемая Вселенская церковь, явлена в конкретных независимых, но взаимопризнающих друг друга поместных церквях. Человек может принадлежать к любой из существующих православных церквей, принадлежа тем самым к православию вообще. Достаточно разделять одну веру и таинства с другими церквями. Католики признают одну и единственную церковь как организационное устройство — католическую, подчинённую Папе Римскому. Для принадлежности к католичеству необходимо принадлежать к одной и единственной Католической церкви, иметь её веру и участвовать в её таинствах и обязательно признавать главенство папы.
На практике этот момент явлен, прежде всего, в том, что Католическая церковь имеет догмат (обязательное вероучительное положение) о главенстве папы над всей церковью и безошибочности его в официальном учении по вопросам веры и морали, дисциплины и управления. Православные не признают главенства папы и считают, что безошибочными и наиболее авторитетными являются лишь решения Вселенских (то есть всеобщих) Соборов. Об отличии Папы Римского от Патриарха . В контексте сказанного абсурдной выглядит воображаемая ситуация подчинения Папе Римскому ныне независимых православных патриархов, а вместе с ними всех епископов, священников и мирян.
Второе. Есть различия в некоторых важных вероучительных вопросах. Укажем на одно из них. Оно касается учения о Боге — Святой Троице. Католическая церковь исповедует в , что Дух Святой исходит от Отца и Сына. Православная церковь исповедует Духа Святого, исходящего только от Отца. Эти, казалось бы, «философские» тонкости вероучения имеют вполне серьёзные последствия в богословских вероучительных системах каждой из церквей, порой противоречащих друг другу. Объединение и унификация православного и католического вероучений на данный момент представляется нерешаемой задачей.
Третье. За прошедшие столетия не только укрепились, но и развились многие культурные, дисциплинарные, богослужебные, законодательные, ментальные, национальные особенности религиозной жизни православных и католиков, которые порой могут противоречить друг другу. Речь, прежде всего, о языке и стиле молитвы (заученные тексты, или молитва своими словами, или под музыку), об акцентах в молитве, об особом понимании святости и почитании святых. Но и нельзя забывать о скамьях в храмах, косынках и юбках, особенностях храмовой архитектуры или стилях иконописи, о календаре, о языке богослужения и т. д.
Как православная, так и католическая традиции имеют достаточно большую степень свободы в этих вполне себе вторичных вопросах. Это понятно. Однако, к сожалению, преодоление разногласий в этой плоскости маловероятно, поскольку именно она представляет реальную жизнь простых верующих. А им, как известно, проще отказаться от какого-то «умозрительного» философствования, чем от привычного образа жизни и бытового её понимания.
Кроме этого, в католичестве наличествует практика исключительно неженатого духовенства, тогда как в православной традиции священство может быть или женатым, или монашествующим.
Православная церковь и Католическая по-разному смотрят на тему интимных отношений супругов. Православие снисходительно смотрит на применение противозачаточных неабортивных средств. Да и вообще, вопросы сексуальной жизни супругов предоставлены им самим и доктринально не регламентируются. Католики же, в свою очередь, категорически против любых противозачаточных средств.
В заключение скажу, что указанные отличия не мешают Православной и Католической церквям вести конструктивный диалог, совместно противостоять массовому отходу от традиционных и христианских ценностей; совместно осуществлять разные социальные проекты и миротворческие акции.
О религии права и религии обожения – иеродиакон Иоанн (Курмояров).
Сегодня для довольно большого количества людей, интересующихся историей христианской Церкви, схизма 1054 года между Римом и Константинополем чаще всего представляется как некое недоразумение, возникшее в силу определенных внешнеполитических обстоятельств и потому никак не связанное с серьезными разногласиями религиозно-мировоззренческого характера.
Увы, но мы должны со всей определенностью констатировать тот факт, что подобное мнение является ошибочным и не соответствует действительности. Схизма 1054 года явилась итогом глубинного расхождения между христианским Востоком и Западом в понимании самой сути христианской веры. Более того, на сегодняшний день можно с уверенностью говорить о том, что православие и католичество представляют собой принципиально различные религиозные мировоззрения. Именно о сущностном различии этих двух мировоззрений мы и хотим поговорить в этой статье (1).
Католичество: религия права
Западное христианство, в отличие от восточного, на протяжении всей своей истории мыслило в большей степени юридическими и моральными категориями, нежели онтологическими.
Митрополит Сергий (Страгородский) в книге «Православное учение о спасении» писал по этому поводу: «Христианство с самых первых своих исторических шагов столкнулось с Римом и должно было считаться с римским духом и римским способом или складом мышления, древний же Рим, по справедливости, считается носителем и выразителем права, закона. Право (jus) было основной стихией, в которой вращались все его понятия и представления: jus было основой его личной жизни, оно же определяло и все его семейные, общественные и государственные отношения. Религия не составляла исключения – она была тоже одним из применений права. Становясь христианином, римлянин и христианство старался понять именно с этой стороны – он и в нем искал, прежде всего, состоятельности правовой… Так получила себе начало юридическая теория, которая состоит в том, что помянутая аналогия труда и награды признается (сознательно или бессознательно, открыто или под строкой) подлинным выражением самого существа спасения и потому ставится в качестве основного начала богословской системы и религиозной жизни, между тем как учение Церкви о тождестве добродетели и блаженства оставляется без внимания.
Конечно, этот способ внешнего понимания спасения на первых порах не мог быть опасным для Церкви: все неточности его с избытком покрывались верою и пламенною ревностью христиан; даже более. Возможность объяснить христианство с точки зрения правовой была в некотором отношении полезна для него: она давала вере как бы научную форму, как бы утверждала ее. Но это было во время расцвета церковной жизни. Не то стало потом, когда мирской дух проник в Церковь, когда многие христиане стали думать не о том, как бы им совершеннее исполнить волю Божию, а наоборот – о том, как бы исполнить эту волю поудобнее, с меньшими утратами для этого мира. Тогда возможность правовой постановки учения о спасении обнаружила свои губительные последствия. Нетрудно видеть, что может произойти, если человек (который, заметим, уже утратил жар первой ревности о Христе и теперь с трудом колеблется между любовью к Богу и себялюбием) и свои отношения к Богу будет рассматривать с точки зрения правовой.
Главная опасность этой точки зрения в том, что при ней человек может считать себя как бы вправе не принадлежать Богу всем своим сердцем и помышлением: в правовом союзе такой близости не предполагается и не требуется; там нужно соблюдать только внешние условия союза. Человек может и не любить добра, может оставаться прежним себялюбцем, он должен только исполнять заповеди, чтобы получить награду. Это как нельзя более благоприятствует тому наемническому, рабскому настроению, которое делает добро только из-за награды, без внутреннего влечения и уважения к нему. Правда, это состояние подневольного доброделания необходимо переживается всяким подвижником добродетели и не один раз в его земной жизни, но это состояние никогда не должно возводиться в правило, это только предварительная ступень, цель же нравственного развития – в доброделании совершенном, произвольном. Правовая точка зрения тем и грешит, что она это предварительное, подготовительное состояние освящает как законченное и совершенное.
В правовом союзе человек стоит пред лицом Божиим совсем не в положении безответного, всем Ему обязанного грешника: он наклонен представлять себя более или менее независимым, обещанную награду он ожидает получить не по милости Божией, а как должное за его труды» (2).
Так, внешние дела человека приобрели в западном христианстве «свою особую» самодовлеющую ценность – цену, уплаты которой вполне хватало для личного спасения и оправдания перед Богом.
В результате появилось учение о Боге Творце как о страстном, антропоморфном существе, Справедливом Судии, воздающем человеку добром за добро и наказанием за злые поступки! В догматах этого учения (сильно напоминающего языческую теорию о природе божественного) Бог предстает пред нами как некий «самодержец, хан, царь», постоянно держащий в страхе своих подданных и требующий от них неукоснительного исполнения его заповедей-предписаний.
Именно западный юридизм, автоматически перенесенный на богословскую сферу, явился причиной возникновения в католической церкви таких явлений, как: папский примат, учение о сверхдолжных заслугах святых, юридическая концепция искупления, доктрина о «двух мечах» и т. д.
По той же причине в западном христианстве исказилось и само понимание смысла духовной жизни. Было утрачено истинное понимание учения о спасении – спасение стали видеть в удовлетворении желаний Всевышнего Бога (причем желаний исключительно судебно-юридического характера), начали считать, что неукоснительное соблюдение установленных правил, регулярное участие в обрядах, покупка индульгенций и совершение разного рода добрых деяний дают человеку некую «гарантию» достижения вечного блаженства!
Православие: религия обожения
На самом же деле по сути своей христианство – это не свод правил или обрядов, это не философское или морально-нравственное учение (хотя философская и этическая составляющие, разумеется, присутствуют).
Христианство – это, в первую очередь, жизнь во Христе! Именно потому: «В византийской традиции никогда не было предпринято серьезной попытки разработать систему христианской этики, и сама Церковь никогда не считалась источником нормативных, частных правил поведения христианина. Разумеется, часто церковный авторитет принимался как решающий в решении тех или иных конкретных предметов споров, и тогда эти решения в дальнейшем становились руководствующими критериями для более поздних аналогичных случаев. Но, тем не менее, основным течением, формирующим византийскую духовность, был призыв к совершенству и святости, а никак не система этических правил» (3).
Что же такое «жизнь во Христе»? Как понимать это словосочетание? И как совместить жизнь во Христе с нашей обыденной греховной жизнью? Большинство существующих в мире философских и религиозных систем строят свое учение на предположении, будто человек является способным к бесконечному духовно-нравственному совершенствованию.
В отличие от подобных «оптимистических» (и в то же время наивных) представлений о смысле и цели человеческого бытия, христианство утверждает, что человек (в нынешнем его состоянии) – существо ненормальное, поврежденное, глубоко больное. И это положение – не просто теоретическая предпосылка, но банальная реальность, открывающаяся любому человеку, который находит в себе мужество беспристрастно посмотреть на состояние окружающего общества и, в первую очередь, на самого себя.
Предназначение человека
Конечно, изначально Бог сотворил человека другим: «Святой Иоанн Дамаскин видит глубочайшую тайну в том факте, что человек был сотворен «обоживающимся», тяготеющим к соединению с Богом. Совершенство первозданной природы выражалось прежде всего в этой способности приобщаться к Богу, все более и более прилепляться к полноте Божества, которая должна была пронизать и преобразить всю тварную природу. Святой Григорий Богослов подразумевал именно эту высшую способность человеческого духа, когда говорил о Боге, вдувающем в человека вместе со Своим дыханием «частицу Своего Божества» – благодать, которая с самого начала в душе присутствовала, давая ей способность воспринимать и усваивать эту обожающую ее энергию. Ибо человеческая личность была призвана, по учению святого Максима Исповедника, «соединить любовью природу тварную с природой нетварной, являясь в единстве и тождестве стяжанием благодати»» (4).
Однако, видя себя во славе, видя себя познающим, видя себя преисполненным всех совершенств, человек допустил мысль о том, что он обладает Божественным знанием и что Господь ему уже не нужен. Эта мысль исключила человека из области Божественного присутствия! Как следствие – существо человека извратилось: жизнь его наполнилась страданиями, телесно он стал смертен, а душевно – подчинил свою волю низменным страстям и порокам, в итоге ниспав до нижеестественного, скотоподобного состояния.
Нужно отметить: в отличие от западного богословия, в традиции которого господствует представление о грехопадении как о юридическом акте (преступление против заповеди о невкушении плода), в восточной традиции первородный грех человека всегда рассматривался, в первую очередь, как порча природы, а не как «грех», в котором «виновны все люди» (Шестой Вселенский Собор 102-м правилом определяет «грех» как «болезнь души»).
Жертва Христова
Бог не мог оставаться совершенно безучастным к трагедии человека. Будучи по природе Своей Абсолютным Благом и Абсолютной Любовью, Он приходит на помощь к Своему гибнущему творению и жертвует Собою ради спасения рода людского, ибо истинная любовь – это всегда любовь жертвенная! Не смея нарушить свободу воли человека, насильно привести его к счастью и благу и учитывая то, что могут найтись люди, сознательно отвергающие возможность спасения, Бог воплощается в нашем мире! Вторая Ипостась Святой Троицы (Бог-Слово) соединяется с нашей (человеческой) природой и через страдание и смерть на Кресте исцеляет ее (человеческую природу) в Себе Самой. Именно победу Христа над смертью и воссоздание нового человека во Христе празднуют христиане в день Святой Пасхи!
Восприняв повреждение человека, Сам став человеком, Сын Божий через крест и страдания восстановил в Самом Себе природу человека и тем спас человечество от фатализма смерти как следствия разобщенности с Богом. Православная Церковь, в отличие от Католической, которая делает акцент на сугубо юридическом характере искупительной жертвы, единогласно учит о том, что Сын Божий идет на страдания только по непостижимой и жертвенной Своей любви: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16).
Но воплощение Христа – это не только победа над смертью, это космическое событие, т. к. восстановление человека во Христе означает возвращение космосу его первозданной красоты. И действительно: «…Только искупительная смерть Христа могла сделать возможным это окончательное восстановление. Смерть же Христова действительно спасительна и животворяща как раз потому, что она означает смерть Сына Божия во плоти (то есть в ипостасном единстве)… Как показал Александрийский епископ Афанасий в ходе своей полемики против арианства, один лишь Бог в силах победить смерть, потому что Он «единый имеющий бессмертие» (1 Тим. 6:16)… Воскресение Христа значит именно то, что смерть прекратила свое существование в качестве элемента, регулирующего существование человека, и что благодаря этому человек освободился от рабства греху» (5).
Церковь Христова
Только ради спасения, исцеления и возрождения человека (а через него и преображения всего тварного мира) Бог основал на земле Церковь, в которой посредством Таинств происходит приобщение верующей души к Христу. Претерпев страдания на Кресте, победив смерть и восстановив в Себе человеческую природу, Христос в день Пятидесятницы, в день Сошествия Духа Святого на апостолов, создает на земле Церковь (которая есть Тело Христово): «И все покорил под ноги Его, и поставил Его выше всего, главою Церкви, которая есть Тело Его, полнота Наполняющего все во всем» (Еф. 1:22).
В этой связи необходимо заметить, что совершенно неверным является понимание Церкви как общества людей, объединенных только лишь верою в Иисуса Христа как Божественного Мессию. И христианская семья, и христианское государство это также общества людей, имеющих Божественное происхождение, но при этом ни семья, ни государство не являются Церковью. К тому же из определения Церкви как «общества верующих» нельзя вывести ее основные свойства: единство, святость, соборность и апостольство.
Так что же такое Церковь? Почему в Библии Церковь чаще всего сравнивается с Телом Христовым? ДА ПОТОМУ, ЧТО ТЕЛО ПРЕДПОЛАГАЕТ ЕДИНСТВО! ЕДИНСТВО НЕРАЗДЕЛЬНОЕ! Т. Е. ЕДИНСТВО КАК ЖИВУЮ СВЯЗЬ: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, – да уверует мир, что Ты послал Меня» (Ин. 17:21).
Церковь, подобно человеческому телу (где функционирует много органов, работа которых координируется центральной нервной системой), состоит из множества членов, имеющих единую Главу – Господа Иисуса Христа, без Которого невозможно допустить существование Церкви ни на одно мгновение. Православие рассматривает Церковь Христову как среду, необходимую для осуществления соединения человека с Богом: «Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас» (Еф. 4:4–6).
Именно благодаря Церкви мы более не рискуем безвозвратно утерять общение с Богом, ибо мы заключены в одно Тело, в котором обращается Кровь Христова (т. е. причастие), очищающая нас от всякого греха и всякой скверны: «И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф. 26:27).
Именно о единстве всех членов Церкви во Христе, о союзе любви, даруемом в Таинстве Причастия, говорится во всех евхаристических молитвах Православной церкви. Ибо Церковь – это, прежде всего, собрание вокруг Евхаристической трапезы. Другими словами, Церковь – это народ, который собирается в определенном месте и в определенное время для того, чтобы стать Телом Христовым.
Вот почему Церковь созидается не учением и повелением, а из Самого Господа Иисуса Христа. Об этом говорит ап. Павел: «Итак вы уже не чужие и не пришельцы, но сограждане святым и свои Богу, быв утверждены на основании апостолов и пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем, на котором все здание, слагаясь стройно, возрастает в святой храм в Господе, на котором и вы устрояетесь в жилище Божие Духом» (Еф. 2:19).
Образно процесс спасения человека в Церкви можно описать следующим образом: люди (как живые клетки) присоединяются к здоровому организму – Телу Христа – и получают в Нем исцеление, т. к. становятся единоприродными с Христом. В этом смысле Церковь является не просто средством индивидуального освящения человека. Во Христе человек обретает действительную полноту жизни, а следовательно – и полноценное общение с другими людьми; причем для Церкви несущественно, живет человек на земле или уже отошел в мир иной, ибо в Церкви нет смерти, а принявшие Христа здесь, в этой жизни, могут стать членами Тела Христова и тем самым войти в Царство Будущего Века, ибо: «Царство Божие внутрь вас есть» (Лк. 17:21). Церковь есть одновременно и Тело Христа, и полнота Духа Святого, «наполняющего все во всем»: «Одно тело и один дух, как вы и призваны к одной надежде вашего звания; один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас» (Еф. 4:4–6).
Таким образом, из христоцентричности (т. е. из понятия о Церкви как о Теле Христовом) и синергии (сотворчестве Бога и человека в деле спасения) вытекает необходимость нравственного труда каждого отдельного человека для достижения главной цели жизни – ОБОЖЕНИЯ, которого можно достигнуть только путем соединения с Христом в Его Теле, в Церкви!
Именно поэтому для восточного богословия в принципе невозможен взгляд на спасение с «правовой» точки зрения: как на ожидание либо награды за добродетели, либо вечного наказания за грехи. Согласно евангельскому учению, в будущей жизни нас ждет не просто награда или наказание, а сам Бог! И соединение с Ним будет для верующего наивысшей наградой, а отторжение от Него наивысшим наказанием, которое только возможно.
В отличие от западного понимания спасения, в православии учение о спасении понимается как жизнь в Боге и с Богом, для полноты и постоянства которой христианину надлежит непрестанно изменять себя по образу Богочеловека Христа: «В этом состоит значение сакраментальной жизни и основание христианской духовности. Христианин отнюдь не призывается копировать Христа, что было бы только внешним, моральным подвигом… Пр. Максим Исповедник представляет обожение как приобщение «всего человека» «всему Богу», ибо в обожении человек достигает высшей цели, для которой он был создан» (6).
Ссылки:
1) К сожалению, формат статьи не позволяет сделать детальный анализ вероучения католической церкви, всех ее отличительных признаков: папский примат, филиокве, католическая мариология, католическая мистика, учения о первородном грехе, юридическая доктрина искупления и т. д.
2) Митрополит Сергий (Старогородский). Православное учение о спасении. Часть 1. Происхождение правового жизнепонимания. Католичество: http://pravbeseda.org/library/books/strag1_3.html
3) Мейендорф Иоанн, прот. Византийское богословие. Исторические тенденции и доктринальные темы. Глава «Святой Дух и свобода человека». Минск: Лучи Софии, 2001. С. 251.
4) Лосский В. Н. Боговидение. Очерки мистического богословия Восточной Церкви. М.: Издательство «АСТ», 2003. С. 208.
5) Мейендорф Иоанн, прот. Византийское богословие. Исторические тенденции и доктринальные темы. Глава «Искупление и обожение». Минск: Лучи Софии, 2001. С. 231–233.
6) Мейендорф Иоанн, прот. Византийское богословие. Исторические тенденции и доктринальные темы. Глава «Искупление и обожение». Минск: Лучи Софии, 2001. С. 234–235.
«Великий духовный и политический переворот нашей планеты есть христианство. В этой священной стихии исчез и обновился мир». «Греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер». «Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою», «история ее требует другой мысли, другой формулы»...
И вот ныне, когда наши поколения переживают великий государственный, хозяйственный, моральный и духовно-творческий провал в истории России и когда мы повсюду видим ее недругов (религиозных и политических), подготовляющих поход на ее самобытность и целость, мы должны твердо и точно выговорить: дорожим ли мы нашей русской самобытностью и готовы ли мы ее отстаивать? И далее: в чем эта самобытность, каковы ее основы и каковы те покушения на нее, которые мы должны предвидеть?
Самобытность русского народа выражается в его особливом и своеобразном духовном акте. Под «актом» надо разуметь внутренний строй и уклад человека: его способ чувствовать, созерцать, думать, желать и действовать. Каждый из русских, попав за границу, имел, да имеет и ныне, полную возможность убедиться на опыте в том, что другие народы имеют иной, отличный от нас бытовой и духовный уклад; мы испытываем это на каждом шагу и с трудом привыкаем к этому; иногда видим их превосходство, иногда остро чувствуем их неудовлетворенность, но всегда испытываем их инородность и начинаем томиться и тосковать по «родине». Это объясняется самобытностью нашего бытового и духовного уклада, или, выражаясь кратчайшим словом, у нас иной акт.
Русский национальный акт сложился под влиянием четырех великих факторов: природы (континентальность, равнина, климат, почва), славянской души, особливой веры и исторического развития (государственность, войны, территориальные размеры, многонациональность, хозяйство, образование, техника, культура). Невозможно осветить все это сразу. Об этом есть книги, - то драгоценные (Н. Гоголь «В чем же, наконец, существо русской поэзии»; Н. Данилевский «Россия и Европа»; И. Забелин «История русской жизни»; Ф. Достоевский «Дневник писателя»; В. Ключевский «Очерки и речи»), то мертворожденные (П. Чаадаев «Философские письма»; П. Милюков «Очерки по истории русской культуры»). В понимании и толковании этих факторов и самого русского творческого акта важно оставаться предметным и справедливым, не превращаясь ни в фанатического «славянофила», ни в слепого для России «западника». И это особенно важно в том основном вопросе, который мы здесь ставим, - о Православии и католичестве.
Среди недругов России, неприемлющих всю ее культуру и осуждающих всю ее историю, совершенно особое место занимают римские католики. Они исходят из того, что в мире есть «благо» и «истина» только там, где «ведет» Католическая Церковь и где люди беспрекословно признают авторитет римского епископа. Все остальное идет (так они понимают) по неправильному пути, пребывает во тьме или ереси и должно быть рано или поздно обращено в их веру. Это составляет не только «директиву» католицизма, но и само собою разумеющуюся основу или предпосылку всех его доктрин, книг, оценок, организаций, решений и действий. Heкатолическое в мире должно исчезнуть: или в результате пропаганды и обращения, или же погублением Божиим.
Сколько раз за последние годы католические прелаты принимались объяснять мне лично, что «Господь выметает железною метлою православный восток для того, чтобы воцарилась единая Католическая Церковь»... Сколько раз я содрогался от того ожесточения, которым дышали их речи и сверкали их глаза. И внимая этим речам, я начинал понимать, как мог прелат Мишель д"Эрбиньи, заведующий восточно-католическою пропагандою, дважды (в 1926 и в 1928 годах) ездить в Москву, чтобы налаживать унию с «обновленческой церковью» и, соответственно, «конкордат» с большевиками, и как мог он, возвращаясь оттуда, перепечатывать без оговорок гнусные статьи коммунистов, именующие мученическую, Православную, патриаршую Церковь (дословно) «сифилитической» и «развратной». И я понял тогда же, что «конкордат» Ватикана с Третьим Интернационалом не осуществился доселе не потому, что Ватикан «отверг» и «осудил» такое соглашение, а потому, что его не захотели сами коммунисты. Я понял разгром православных соборов, церквей и приходов в Польше, творившийся католиками в тридцатых годах текущего (двадцатого. - Прим. ред.) века... Я понял, наконец, в чем истинный смысл католических «молитв о спасении России»: как первоначальной, краткой, так и той, которая была составлена в 1926 году папою Бенедиктом XV и за чтение которой у них даруется (по объявлению) «триста дней индульгенции»...
И ныне, когда мы видим, как Ватикан годами снаряжается в поход на Россию, проводя массовую скупку русской религиозной литературы, православных икон и целых иконостасов, массовую подготовку католического духовенства к симуляции православного богослужения на русском языке («католичество восточного обряда»), пристальное изучение православной мысли и души ради доказательства их исторической несостоятельности, - мы все, русские люди, должны поставить перед собой вопрос о том, в чем же отличие Православия от католицизма, и постараться ответить себе на этот вопрос со всею объективностью, прямотою и исторической верностью.
Это есть отличие догматическое, церковно-организационное, обрядовое, миссионерское, политическое, нравственное и актовое. Последнее отличие есть жизненно-первоначальное: оно дает ключ к пониманию всех остальных.
Догматическое отличие известно каждому православному: во-первых, вопреки постановлениям Второго Вселенского Собора (Константинопольского, 381 г.) и Третьего Вселенского Собора (Ефесского, 431 г., Правило 7), католики ввели в 8-й член Символа веры добавление об исхождении Духа Святого не только от Отца, но и от Сына («филиокве»); во-вторых, в XIX веке к этому присоединился новый католический догмат о том, что Дева Мария была зачата непорочною («дэ иммакулата концепционэ»); в-третьих, в 1870 году был установлен новый догмат о непогрешимости римского папы в делах Церкви и вероучения («экс катэдра»); в-четвертых, в 1950 году был установлен еще один догмат о посмертном телесном вознесении Девы Марии. Эти догматы не признаны Православной Церковью. Таковы важнейшие догматические отличия.
Церковно-организационное отличие состоит в том, что католики признают римского первосвященника главою Церкви и заместителем Христа на земле, тогда как православные признают единого главу Церкви - Иисуса Христа и считают единственно правильным, чтобы Церковь строилась Вселенским и Поместными соборами. Православие не признает также светскую власть за епископами и не чтит католические орденские организации (в особенности иезуитов). Это важнейшие отличия.
Обрядовые отличия суть следующие. Православие не признает богослужения на латинском языке; оно блюдет литургии, составленные Василием Великим и Иоанном Златоустом, и не признает западных образцов; оно соблюдает завещанное Спасителем причащение под видом хлеба и вина и отвергает введенное католиками для мирян «причащение» одними «освященными облатками»; оно признает иконы, но не допускает скульптурных изображений в храмах; оно возводит исповедь к незримо присутствующему Христу и отрицает исповедальню как орган земной власти в руках священника. Православие создало совсем иную культуру церковного пения, молитвословия и звона; у него иное облачение; у него иное знамение креста; иное устроение алтаря; оно знает коленопреклонение, но отвергает католическое «приседание»; оно не знает дребезжащего звонка во время совершительных молитв и многого другого. Таковы важнейшие обрядовые отличия.
Миссионерские отличия суть следующие. Православие признает свободу исповедания и отвергает весь дух инквизиции; истребление еретиков, пытки, костры и принудительное крещение (Карл Великий). Оно блюдет при обращении чистоту религиозного созерцания и его свободу от всяких посторонних мотивов, особенно от застращивания, политического расчета и материальной помощи («благотворительность»); оно не считает, что земная помощь брату во Христе доказывает «правоверие» благотворителя. Оно, по слову Григория Богослова, ищет «не победить, а приобрести братьев» по вере. Оно не ищет власти на земле любою ценою. Таковы важнейшие миссионерские отличия.
Политические отличия таковы. Православная Церковь никогда не притязала ни на светское господство, ни на борьбу за государственную власть в виде политической партии. Исконное русско-православное разрешение вопроса таково: Церковь и государство имеют особые и различные задания, но помогают друг другу в борьбе за благо; государство правит, но не повелевает Церкви и не занимается принудительным миссионерством; Церковь организует свое дело свободно и самостоятельно, соблюдает светскую лояльность, но судит обо всем своим христианским мерилом и подает благие советы, а может быть, и обличения властителям и благое научение мирянам (вспомним Филиппа митрополита и патриарха Тихона). Ее оружие - не меч, не партийная политика и не орденская интрига, а совесть, наставление, обличение и отлучение. Византийские и послепетровские уклонения от этого порядка были явлениями нездоровыми.
Католицизм, напротив, ищет всегда и во всем и всеми путями - власти (светской, клерикальной, имущественной и лично-суггестивной).
Нравственное отличие таково. Православие взывает к свободному человеческому сердцу. Католицизм взывает к слепо-покорной воле. Православие ищет пробудить в человеке живую, творческую любовь и христианскую совесть. Католицизм требует от человека повиновения и соблюдения предписания (законничество). Православие спрашивает о самом лучшем и зовет к евангельскому совершенству. Католицизм спрашивает о «предписанном», «запрещенном», «позволенном», «простительном» и «непростительном». Православие идет в глубь души, ищет искренней веры и искренней доброты. Католицизм дисциплинирует внешнего человека, ищет наружного благочестия и удовлетворяется формальной видимостью доброделания.
И все это теснейше связано с первоначальным и глубочайшим актовым отличием, которое необходимо продумать до конца, и притом раз навсегда.
Исповедание отличается от исповедания по своему основному религиозному акту и его строению. Важно не только то, во что ты веруешь, но еще и то, чем, т. е. какими силами души, осуществляется твоя вера. С тех пор как Христос Спаситель утвердил веру на живой любви (см. Мк. 12, 30-33; Лк. 10, 27; ср. 1 Ин. 4, 7-8, 16), мы знаем, где искать веру и как найти ее. Это есть самое важное для понимания не только своей веры, но и особенно чужой веры и всей истории религии. Именно так мы должны понять и Православие, и католичество.
Есть религии, которые родятся из страха и питаются страхом; так, африканские негры в своей массе прежде всего боятся темноты и ночи, злых духов, колдовства, смерти. В борьбе с этим страхом и в эксплуатации его у других и слагается их религия.
Есть религии, которые родятся из вожделения; и питаются эротикой, принимаемой за «вдохновение»; такова религия Диониса-Вакха; таков «шиваизм левой руки» в Индии; таково русское хлыстовство.
Есть религии, живущие фантазией и воображением; их сторонники довольствуются мифическими легендами и химерами, поэзией, жертвоприношениями и обрядами, пренебрегая любовью, волей и мыслью. Таков индийский брахманизм.
Буддизм был создан как религия жизнеотвержения и аскезы. Конфуцианство возникло как религия исторически выстраданной и искренно прочувствованной моральной доктрины. Религиозный акт Египта был посвящен преодолению смерти. Иудейская религия искала прежде всего национального самоутверждения на земле, выдвигая генотеизм (бог национальной исключительности) и моральное законничество. Греки создали религию семейного очага и зримой красоты. Римляне - религию магического обряда. А христиане?
Православие и католичество одинаково возводят свою веру ко Христу, Сыну Божию, и к евангельскому благовествованию. И тем не менее их религиозные акты не только различны, но и несовместимы по своей противоположности. Именно этим определяются и все те отличия, которые я указал в предшествующей статье («О русском национализме». - Прим. ред.).
Первичное и основное пробуждение веры для православного есть движение сердца, созерцающей любви, которая видит Сына Божия во всей Его благости, во всем Его совершенстве и духовной силе, преклоняется и приемлет Его как сущую правду Божию, как свое главное жизненное сокровище. При свете этого совершенства православный познает свою греховность, укрепляет и очищает им свою совесть и вступает на путь покаяния и очищения.
Напротив, у католика «вера» пробуждается от волевого решения: довериться такому-то (католически-церковному) авторитету, подчиниться и покориться ему и заставить себя принять все, что этот авторитет решит и предпишет, включая и вопрос добра и зла, греха и его допустимости.
Почему у православного душа оживает от свободного умиления, от доброты, от сердечной радости - и тогда зацветает верою и соответственными ей добровольными делами. Здесь благовестие Христа вызывает искреннюю любовь к Богу, а свободная любовь пробуждает в душе христианскую волю и совесть.
Напротив, католик постоянными усилиями воли понуждает себя к той вере, которую ему предписывает его авторитет.
Однако в действительности воле подчинены всецело только внешние телодвижения, в гораздо меньшей степени ей подчинена сознательная мысль; еще меньше - жизнь воображения и повседневных чувствований (эмоций и аффектов). Ни любовь, ни вера, ни совесть воле не подчинены и могут совсем не отозваться на ее «понуждения». Можно принудить себя к стоянию и поклонам, но невозможно вынудить у себя благоговение, молитву, любовь и благодарение. Только внешнее «благочестие» повинуется воле, а оно и есть не более чем внешняя видимость или же просто притворство. Можно принудить себя к имущественному «пожертвованию»; но дар любви, сострадания, милосердия невынудим ни волею, ни авторитетом. За любовью - как земною, так и духовною - мысль и воображение следуют сами собой, естественно и охотно, но воля может биться над ними всю жизнь и не подчинить их своему давлению. Из раскрытого и любящего сердца совесть, как голос Божий, заговорит самостоятельно и властно. Но дисциплина воли не ведет к совести, а покорность внешнему авторитету заглушает личную совесть окончательно.
Так развертывается эта противоположность и непримиримость двух исповеданий, и нам, русским людям, необходимо продумать ее до конца.
Тот, кто строит религию на воле и на покорности авторитету, тот неизбежно должен будет ограничить веру умственным и словесным «признанием», оставляя сердце холодным и черствым, заменяя живую любовь - законничеством и дисциплиною, а христианскую доброту - «похвальными», но мертвыми делами. И самая молитва превратится у него в бездушные слова и неискренние телодвижения. Тот, кто знает религию древнеязыческого Рима, тот сразу узнает во всем этом его традицию. Именно эти черты католической религиозности всегда испытывались русской душой как чуждые, странные, искусственно-натянутые и неискренние. И когда мы слышим от православных людей, что в католическом богослужении есть внешняя торжественность, доводимая иногда до грандиозности и «красивости», но нет искренности и тепла, нет смирения и горения, нет сущей молитвы, а потому и духовной красоты, то мы знаем, где искать объяснения этому.
Эта противоположность двух исповеданий обнаруживается во всем. Так, первая задача православного миссионера - дать людям Святое Евангелие и богослужение на их языке и в полном тексте; католики держатся латинского языка, непонятного большинству народов, и воспрещают верующим самостоятельное чтение Библии. Православная душа ищет непосредственного приближения ко Христу во всем: от внутренней одинокой молитвы до приобщения Святых Таин. Католик смеет думать и чувствовать о Христе только то, что ему позволит авторитетный посредник, стоящий между ним и Богом, и в самом приобщении он остается лишенным и умалишенным, не приемля пресуществленного вина и получая вместо пресуществленного хлеба - некую замещающую его «облатку».
Далее, если вера зависит от воли и решения, то, очевидно, неверующий не верит потому, что не хочет веровать, а еретик еретичествует потому, что решил веровать по-своему; и «ведьма» служит дьяволу потому, что она одержима злою волею. Естественно, что они все преступники против Закона Божия и что их надо карать. Отсюда инквизиция и все те жестокие дела, которыми насыщена средневековая история католической Европы: крестовые походы против еретиков, костры, пытки, истребление целых городов (например, города Штединг в Германии в 1234 г.); в 1568 г. все жители Нидерландов, кроме названных поименно, были приговорены к смерти, как еретики.
В Испании инквизиция исчезла окончательно лишь в 1834 году. Обоснование этих казней понятно: неверующий есть нежелающий веровать, он злодей и преступник перед лицом Божиим, его ждет геенна; и вот лучше кратковременный огонь земного костра, чем вечный огонь ада. Естественно, что люди, вынудившие веру волею сами у себя, пытаются вынудить ее и у других и видят в неверии или инаковерии не заблуждение, не несчастье, не ослепление, не скудость духовную, а злую волю.
Напротив, православный священник следует апостолу Павлу: не стремиться «брать власть над чужою волею», но «споспешествовать радости» в сердцах людей (см. 2 Кор. 1, 24) и твердо помнить завет Христа о «плевелах», не подлежащих преждевременному выпалыванию (см. Мф. 13, 25-36). Он признает руководительную мудрость Афанасия Великого и Григория Богослова: «То, что совершается силою против желания, - не только вынуждено, не-свободно и не славно, но просто даже и не состоялось» (Слово 2, 15). Отсюда и указание митрополита Макария, данное им в 1555 году первому казанскому архиепископу Гурию: «Всякими обычаи, как возможно, приучать ему татар к себе и приводить их любовию на крещение, а страхом их ко крещению никак не приводити». Православная Церковь искони веровала в свободу веры, в ее независимость от земных интересов и расчетов, в ее сердечную искренность. Отсюда и слова Кирилла Иерусалимского: «Симон волхв в купели тело омочи водою, но сердца не просвети духом, и сниде, и изыде телом, а душею не спогребеся и не возста».
Далее, воля земного человека ищет власти. И Церковь, строющая веру на воле, непременно будет искать власти. Так было у магометан; так обстоит у католиков на протяжении всей их истории. Они всегда искали в мире власти, так, как если бы Царство Божие было от мира сего, - всякой власти: самостоятельной светской власти для папы и кардиналов, а также власти над королями и императорами (вспомним средние века); власти над душами и особенно над волею своих последователей (исповедальня как орудие); партийной власти в современном «демократическом» государстве; тайной орденской власти, тоталитарно-культурной надо всем и во всех делах (иезуиты). Они считают власть орудием к водворению Царства Божия на земле. А эта идея всегда была чужда и евангельскому учению, и Православной Церкви.
Власть на земле требует ловкости, компромисса, лукавства, притворства, лжи, обмана, интриги и предательства, а часто и преступления. Отсюда учение о том, что цель разрешает средства. Напрасно противники излагают это учение иезуитов так, как будто цель «оправдывает» или «освящает» дурные средства; этим они только облегчают иезуитам возражения и опровержения. Тут речь совсем не о «праведности» или «святости», а или о церковном разрешении - о позволенности или же о моральной «доброкачественности». Именно в этой связи виднейшие отцы-иезуиты, как-то: Эскобар-а-Мендоза, Сот, Толет, Васкоц, Лессий, Санкец и некоторые другие, - утверждают, что «поступки делаются хорошими или дурными в зависимости от хорошей или дурной цели». Однако цель человека известна только ему одному, она есть дело личное, потайное и легко поддающееся симуляции. С этим тесно связано католическое учение о допустимости и даже негреховности лжи и обмана: надо только произносимые слова истолковать про себя «иначе», или воспользоваться двусмысленным выражением, или молча ограничить объем сказанного, или промолчать о правде - тогда ложь не ложь, и обман не обман, и ложная присяга на суде не грешна (об этом см. у иезуитов Лемкуля, Суареца, Бузенбаума, Лаймана, Санкеца, Алагоны, Лессия, Эскобара и других).
Но у иезуитов есть и другое учение, окончательно развязывающее их ордену и их церковным деятелям руки. Это учение о дурных делах, совершаемых якобы «по повелению Божию». Так, у иезуита Петра Алагоны (также и у Бузенбаума) читаем: «По повелению Божию можно убивать невинного, красть, развратничать, ибо Он есть Господин жизни и смерти и потому должно исполнить Его повеление». Само собой разумеется, что о наличности такого чудовищного и невозможного «повеления» Божия решает католический церковный авторитет, повиновение коему составляет самую сущность католической веры.
Тот, кто, продумав эти черты католицизма, обратится к Православной Церкви, тот увидит и поймет раз и навсегда, что самые глубокие традиции обоих исповеданий противоположны и несовместимы. Мало того, он поймет еще и то, что вся русская культура слагалась, крепла и расцветала в духе Православия и стала такою, какова она была в начале XX века, прежде всего потому, что она не была католическою. Русский человек верил и верит любовью, молится сердцем, свободно читает Евангелие; и авторитет Церкви помогает ему в его свободе и научает его свободе, раскрывая ему духовное око, а не пугая его земными казнями во «избежание» потусторонних. Русская благотворительность и «нищелюбие» русских царей шли всегда от сердца и доброты. Русское искусство все целиком выросло из свободного сердечного созерцания: и парение русской поэзии, и мечты русской прозы, и глубина русской живописи, и искренний лиризм русской музыки, и выразительность русской скульптуры, и одухотворенность русской архитектуры, и прочувствованность русского театра. Дух христианской любви проник и в русскую медицину с ее духом служения, бескорыстия, интуитивно-целостного диагноза, индивидуализации пациента, братского отношения к страдающему; и в русскую юриспруденцию с ее исканием справедливости; и в русскую математику с ее предметной созерцательностью. Он создал в русской историографии традиции Соловьева, Ключевского и Забелина. Он создал в русской армии традицию Суворова, а в русской школе традицию Ушинского и Пирогова. Надо увидеть сердцем ту глубокую связь, которая соединяет русско-православных святых и старцев с укладом русской, простонародной и образованной души. Весь русский быт - иной и особенный, потому что славянская душа укрепила свое сердце в заветах Православия. И самые русские инославные исповедания (за исключением католицизма) восприняли в себя лучи этой свободы, простоты, сердечности и искренности.
Вспомним еще, что наше белое движение, со всей его государственной верностью, с его патриотическим горением и жертвенностью, поднялось из свободных и верных сердец и ими держится и доныне. Живая совесть, искренняя молитва и личное «добровольчество» принадлежат к лучшим дарам Православия, и замещать эти дары традициями католицизма нам нет ни малейшего основания.
Отсюда и наше отношение к «католицизму восточного обряда», подготовляемого ныне в Ватикане и во многих католических монастырях. Саму идею - подчинить душу русского народа посредством притворной имитации его богослужения и водворить католицизм в России этой обманной операцией - мы переживаем как религиозно фальшивую, безбожную и безнравственную. Так на войне корабли плавают под чужим флагом. Так провозится через границу контрабанда. Так в «Гамлете» Шекспира брат вливает в ухо своему брату-королю смертельный яд во время его сна.
И если бы кто-нибудь нуждался в доказательстве того, что есть католицизм и какими способами он захватывает власть на земле, то это последнее предприятие делает все иные доказательства излишними.
|
||||||
03 / 08 / 2006