Биография
Андре Жид родился в Париже в состоятельной протестантской семье. Его отец, Поль Жид , преподавал римское право в Парижском университете и был потомком итальянца Джидо, ещё в XVI веке переселившегося из Пьемонта в Прованс и тогда же принявшего кальвинизм . Мать, Жюльет Рондо, также принадлежала к протестантской семье (отказавшейся от католицизма в конце XVIII века), - будущий писатель получил вполне пуританское воспитание, которое уже в детстве вызвало у него внутренний протест . В 1880 году умер его отец, и с 11 лет Андре Жид находился на попечении матери и тёток; как считал он сам, эта сугубо феминистская, к тому же пуританская среда существенным образом повлияла на его психологическое развитие и определила его сексуальную ориентацию .
Именно в этой среде Андре Жид встретил свою первую любовь - Мадлен Рондо, приходившуюся ему двоюродной сестрой, - и посвятил ей своё первое сочинение, «Записные книжки Андре Вальтера» (фр. Les Cahiers d’André Walter ), изданное в 1890 году . В 1891 он сделал кузине предложение, но получил отказ; лишь в 1895 году Мадлен согласилась выйти за него замуж .
«Записные книжки Андре Вальтера» не имели успеха у читателей, но принесли Жиду некоторую известность в литературных кругах и открыли ему двери литературных салонов. Он был представлен Стефану Малларме , мэтру французского символизма , и Полю Валери , который вдохновил его на написание «Трактата о Нарциссе» .
Целиком посвятив себя литературе (что позволяло ему отцовское наследство), Жид долгое время не интересовался социальными вопросами, лишь в 1920-х годах его позиция изменилась. После длительного путешествия по Экваториальной Африке он опубликовал две книги - «Путешествие в Конго» (1927) и «Возвращение из Чада» (1928), - в которых выразил своё возмущение порядками, царящими во французских колониях . Книги вызвали скандал и спровоцировали обсуждение в парламенте вопроса о проводимой в колониях политике . В 1937 году Жид вспоминал: «Пока я путешествовал по французской Экваториальной Африке, сопровождаемый местными чиновниками, всё вокруг казалось мне почти изумительным. Я начинал видеть окружающее более ясно, лишь когда покидал машину губернатора» . Его увлечение социализмом в 1930-х годах закончилось в 1937 жесточайшим разочарованием, и с тех пор Жид предпочитал воздерживаться от любой общественной деятельности .
Сложными были и его отношения с религией, - Жида называют «самым моральным из имморалистов» и даже причисляют к традиции французских моралистов, восходящей к XVII столетию . После Первой мировой войны он отрёкся от нарциссизма , но продолжал ставить под сомнение все расхожие истины, унаследованные от XIX века. «Католичество, - говорил Жид, - недопустимо, протестантство невыносимо, и тем не менее я ощущаю себя истовым христианином» . Известно и другое его высказвание: «Нет разницы между Богом и собственным счастьем» .
В 1940 году аргументация маршала Петена , призывавшего французов смириться с немецкой оккупацией , поначалу показалась Жиду убедительной; он продолжал своё давнее сотрудничество с «Nouvelle Revue française » - крупнейшим литературным журналом, ставшим теперь коллаборационистским , но вскоре порвал с ним и уехал в Тунис , где оставался до окончания войны . В Тунисе был написан «Тесей», ставший последним крупным произведением писателя . После войны Жид издал книгу эссе «Осенние листья» (1949), но в основном предпочитал иные формы литературной деятельности: переработал для сцены «Процесс » Франца Кафки , выпустил антологию французской поэзии. C 1889 года Жид вёл обстоятельный дневник, который насчитывает более миллиона слов и отражает эволюцию взглядов писателя на протяжении 60 лет его жизни; первый том дневника был издан в 1939 году, третий - за год до смерти писателя .
Андре Жид умер в Париже 19 февраля 1951 года и был похоронен в Кювервиле рядом с женой, умершей в 1938 году .
Андре Жид и СССР
В первой половине 30-х годов Андре Жид, как и многие представители западной интеллигенции, обратил свой взор на Восток: в те годы, вплоть до подписания пакта Молотова - Риббентропа , Советский Союз многим казался главным, если не единственным, оплотом против захватывающего Европу фашизма . В своём дневнике Жид записал: «Сердцем, темпераментом, мыслями я всегда был коммунистом» . Публично он неоднократно выступал в поддержку Страны Советов , и в самом Союзе его причисляли к многочисленным в то время «друзьям СССР»: в 1935-1936 годах было издано собрание его сочинений в четырёх томах . При этом отношение Жида к советскому опыту было далеко не однозначным :
Поскольку опыт всего СССР имеет исключительное значение, - писал Жид в своём дневнике, - я всем своим сердцем желаю, чтобы он удался и чтобы события позволили успешное его проведение. [...] Но самому себе я всё же должен признаться, должен довести свою мысль до конца: попытаться провести этот опыт нужно было именно в России; думается, что Россия от этого может выиграть больше, чем мы (во всяком случае она меньше проиграет). К тому же я сомневаюсь, чтобы тот общественный строй, который она пытается у себя установить, был бы желателен для нашего народа, разве что в радикально изменённом виде.
[...] малейший протест или критика приводят к строжайшему наказанию и мгновенно подавляются. Не думаю, что в какой-либо другой стране мира, даже в гитлеровской Германии , свобода мысли более задавлена страхом и насилием власти.
Оригинальный текст (англ.)
The smallest protest, the least criticism, is liable to the severest penalties, and in fact is immediately stifled. And I doubt whether in any other country in the world, even Hitler"s Germany, thought to be less free, more bowed down, more fearful (terrorized), more vassalized
Наряду с этим в очерке было немало тёплых слов по адресу простых советских людей, восхищения самоотверженностью строек, нашла своё отражение и широко распространённая в те годы на Западе идеализация Сталина. Но даже такая осторожная критика вызвала недовольство «друзей СССР», в том числе Ромена Роллана и Лиона Фейхтвангера , написавшего в противовес Жиду книгу «Москва. 1937» .
Жид ответил критикам гораздо более резким в отношении сталинского режима очерком «Поправки к моему „Возвращению из СССР“» (фр. Retouches à mon Retour de l"U.R.S.S ), изданным в 1937 году . «Я просветился, - писал он, - уже после того, как была написана книга об СССР. Ситрайн, Троцкий , Мерсье, Ивон, Виктор Серж , Легей, Рудольф и многие другие снабдили меня документами. То, что я в них нашёл и о чём только смутно догадывался, подтвердило и усилило мои выводы. Пришло время для Коммунистической партии Франции открыть глаза, чтобы перестали ей лгать. Или, если сказать по-другому, чтобы трудящиеся поняли, что коммунисты их обманывают так же, как их самих обманывает Москва» .
Имя писателя попало в СССР под запрет, его книги не издавались вплоть до «перестройки » .
Частная жизнь
В 1893 году, после тяжёлого заболевания лёгких (с подозрением на туберкулёз), Андре Жид с целью лечения отправился в Северную Африку ; здесь писатель осознаёт свою гомосексуальность . Впечатления от путешествий по Африке (1893, 1895) нашли своё отражение в повести «Имморалист», увидевшей свет в 1902 году .
Осознание своей гомосексуальности - на фоне любви к Мадлен Рондо - встревожило Жида, и в 1895 году он обращался по этому поводу к врачу. Врач обещал, что после вступления в брак всё придёт в норму, но этого не случилось .
В конце 1910-х годов Жид находился в состоянии «холодной войны» с другим кумиром молодёжи, Жаном Кокто , из-за юного Марка Аллегре , принимавшего ухаживания обоих литераторов . Сложные многолетние отношения с Аллегре, впоследствии известным режиссёром, нашли отражение в романе Жида «Фальшивомонетчики » (1925), который считается самым значительным его произведением; главного героя, писателя Эдуара, автор наделил многими собственными чертами .
Ещё в 1911 году Жид написал трактат «Коридон», где доказывал, что гомосексуальность - не психическое отклонение, а естественная форма человеческой сексуальности, свойственная наиболее культурно и эстетически развитым обществам, нашедшая отражение в величайших произведениях искусства - от Гомера и Вергилия до Шекспира и Микеланджело . Публикация трактата во Франции в 1924 году спровоцировала общественный скандал, Жид подвергся обструкции даже со стороны друзей .
Вместе с тем Андре Жид через всю жизнь пронёс глубокое чувство к своей жене; драматические отношения с ней послужили исходным материалом для многих произведений писателя, в том числе для «Имморалиста» и «Плохо прикованного Прометея», им посвящена повесть «Тесные врата», которую критики считают самым совершенным из его сочинений, и опубликованная уже после смерти Жида история его семейной жизни - «И ныне пребывает в Тебе» . Но эта любовь так и осталась платонической - из-за невротического страха Мадлен перед физической близостью .
Творчество
Избранные сочинения
Примечания
- идентификатор BNF : платформа открытых данных - 2011.
- , с. 5.
- , с. 5-6.
- , с. 6.
- , с. 12.
- , с. 11.
- Эпиграф из этой книги взял к своему первому сборнику «Путь конквистадоров» (1905) Николай Гумилёв ; в то время Жид был практически неизвестен в России
- , с. 8.
- , с. 21-22.
- Дэвид-Фокс Майкл. Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921–1941 годы (неопр.) . Жид и большевики . Русская планета (2 ноября 2014). Дата обращения 21 июля 2015.
Должна признать книга интересная (первые десять минут), в отличие от того же “Имморалиста” она очень живенькая и не церемонясь сразу бросает читателя в самую гущу событий, которыми очень насыщен роман. Прошу простить за оговорку. Перенасыщен. Так точнее. Также в нем присутствуют, по меньшей мере, 35 персонажей. Не так много как в “Войне и мире”, но 35 героев, Карл! Андре Жид не настолько хорош, чтобы помнить их всех! Не смотря на это можно (но не нужно) отдать должное автору, все они связаны семейными, дружескими или любовными узами, тут нет, ни одного героя, который бы просто прошел мимо камеры, и о нем никто бы и не вспомнил. Единственный кто забудет о них это вы сами. Герои не бледные, но где-то девяносто процентов вылетят из головы только так, поэтому к концу романа мучительно трудно вспомнить, кто такой этот Винцент? Как он вообще связан со всеми остальными? Он чей-то брат или любовник? И какого черта я вообще должна его помнить? И так происходит с каждым персонажем, давно не появлявшимся в кадре. Та же ситуация была и с предыдущим прочитанным мной романом Андре Жида. Как сказал один из героев: “Сердце не обладает способностью соболезновать по заказу”. Возможно, это происходит, потому что их слишком много и не хватает времени для раскрытия. Даже главные герои Оливье и Бернар находятся в центре событий где-то пятую часть романа. А они ведь главные герои! Но может быть это просто очень большой недостаток и недоработка автора. Очень много отводится на дневник одного из героев и если в начале к этому была хоть какая-то подводка, то в дальнейшем это просто случается без всякой на это причины.
Еще одна не очень понятная вещь – это эпиграфы. Возможно, я просто перфекционист, а это просто придирка, но я не понимаю, по какому принципу автор решал, к каким главам нужно их добавлять, а к каким нет. Я объясню. Обычно писатель ставит эпиграф либо перед всем романом, либо перед отдельными большими частями, если это необходимо, а не как бог на душу положит. Этот прием помогает лучше раскрыть происходящее в романе, или одного из персонажей, или провести параллель между героями произведений. Здесь же они не дают повествованию абсолютно ничего. В первой части они ставятся почти перед каждой главой, а в последующих их просто нет. Зачем это было? Чтобы показать, как много автор читает? Или это все метафора на то как герои как и молодой создатель обретают собственный голос? Это конечно не так, но возьмите на заметку, это было бы довольно не плохо.
Подводя итоги, я бы хотела упомянуть последнюю деталь, которая прекрасно характеризует все произведение. Там есть ангел. Просто примите это. Он не как не связан с повествованием и появляется только в одной главе, но с учетом всего выше сказанного это прекрасно иллюстрирует главный косяк автора. Понимаете, ангел – это, конечно, малозначительная деталь, если честно это не так сильно выбивается, как концовка в “Интерстелларе”, но происходит это лишь, потому что фильм Кристофера Нолана шел ровно вплоть до концовки, а роман весь такой, он крайне не сфокусирован. При всем обилии событий, персонажей и идей, кажется, сам Андре Жид не знал, что он хотел этим сказать. Знаете, эти молодые “писатели”, которые запихивают в свои произведения все, что только можно боясь упустить что-то важное или просто потому чтобы это было. Андре Жид именно так и поступает. Пытаясь создать нечто наподобие фуги Баха, он просто утопает во всех этих событиях и героях. Привычная структура существует не просто так. Она прошла проверку временем и показала, что это работает. Я не говорю, что не нужно экспериментировать, но убедитесь, что делаете это хорошо, и конечный результат не будет похож не лучшую картину Джексона Поллока от литературы.
Андре Жид стоит как бы особняком во французской литературе. Его индивидуальная писательская манера, собственный, ни на кого не похожий взгляд на жизнь, и даже его нетрадиционная сексуальная ориентация, снискали писателю, по выражению Р. Роллана, репутацию "морального нигилиста". В то время разорванность, внешняя хаотичность его прозы естественно сочетается с превосходным языком - ясным, точным и своеобразным. Взамен нарочистых туманностей подражателей символизма Жид предложил свой стиль, берущий начало от эссе Монтеня. А склонность писателя к моральной и эстетической проблематике легко объясняется настроениями, царившими во французском обществе первой половины XX века.
Андре Жид родился 22 ноября 1869 г. в Париже в семье потомственных гугенотов Поля Жида, профессора Парижского университета, и Жюльетты Рондо, принадлежавшей к богатой нормандской династии, владевшей богатейшими имениями под Руаном. Фамилия писателя произошла от старого протестантского рода, основатель которого, известный как пьемонтский Жидо, спасаясь от религиозных преследований, перебрался в конце XVI в. в Лангедок.
Детство юного парижанина было таким же, как у всех детей из состоятельных буржуазных семей. Ранние годы, а позже и каникулы мальчик попеременно проводил в отцовском поместье Лангедоке и на родине матери в Нормандии. Учился Андре в различных частных школах, не отличаясь, впрочем, ни глубокими знаниями, ни примерным поведением.
В 11 лет он впервые познал горечь утраты. В возрасте 48 лет от скоротечной чахотки умер его отец, Поль Жид. Мальчик остался на попечении матери, женщины умной, доброй, очень набожной и с довольно-таки пуританским характером. Овдовевшая Жюльетта вместе с единственным сыном некоторое время жила в Монпелье, а в конце 1882 г. переехала в Руан. Мать воспитывала Андре по строжайшим протестантским правилам, которые среди прочего предусматривали знание наизусть Библии.
В 1889 г., получив аттестат зрелости, 20-летний Андре принял решение продолжить учебу в Сорбонне, записавшись на литературное отделение. Одновременно он начал приобщаться к писательскому кругу, посещая различные литературные салоны. Писательским ремеслом Жид занялся в те годы, когда казалось, что реализм исчерпал себя, и писатели были заняты поисками новых методов и средств художественной изобразительности. Поэтому в его первых книгах "Тетради Андре Вальтера" и "Стихотворения Андре Вальтера", написанных в 1891-1892 гг., чувствуется влияние родоначальника символизма Стефана Малларме и Оскара Уайльда. Кроме того, они несут на себе отпечаток религиозно-пуританского воспитания самого автора. Образ Андре Вальтера был близок к гетевскому Вертеру, но любовный сюжет Жид использовал как основу для эстетических, религиозных и философских размышлений. Обе книги были написаны в исповедальном стиле, который впоследствии станет отличительной чертой произведений Андре Жида.
Каноны символизма все же не удовлетворяют начинающего писателя. Жид ищет свое место в литературе, что отразилось в сочинениях на этические темы: "Трактате о Нарциссе" и "Любовном стремлении". К 1895 г. его бунт против существующих художественных течений оформился в гротесковом романе "Болото", где молодой писатель выдвигает лозунг "бескорыстного действия", свободного от всякого внешнего влияния и направленного исключительно на утверждение собственного "я".
Наряду с этим, в последующих своих произведениях Жид акцентирует внимание на деградации общества и упадке культуры. Наиболее ярко эта мысль проявилась в книге-фарсе "Плохо прикованный Прометей", написанной в 1899 г., сатирическая тональность которой проступала уже в ее заглавии. Сюжет романа необычен. В современный Париж, властителем которого является банкир Зевс, попадает Прометей, освободившийся от сковывающих его цепей. Прометей не один, с ним орел - символ совести, морали, творческого горения. В финале книги Прометей попадает в тюрьму, убивает орла, съедает его и становится самодовольной посредственностью.
Весна 1895 г. обозначилась тяжелым потрясением для Андре - умерла его мать. "Я ощутил, как все мое существование низвергается в бездну любви, несчастья и свободы", - так откликнулся он на ее кончину. А летом того же года произошло событие уже прямо противоположного характера - обручение, а затем и женитьба Андре на кузине Мадлен Рондо, в которую он был влюблен еще в ранней юности. Правда, прежде чем сделать предложение, Андре заручился заверениями врача, что его гомосексуальные пристрастия после женитьбы исчезнут сами собой. Осенью молодые отправились в свадебное путешествие, продлившееся полгода. Но ни скитания по свету, ни сомнительные утехи, склонность к которым рано обнаружилась в Андре, не могли отвлечь его от напряженной литературной работы. С 1899 по 1907 гг. писатель плодотворно работал и стабильно издавал одну книгу за другой. Даже их названия свидетельствуют о широте интересов и огромной эрудиции автора: "Филоктет", - "Эль Хадж", "Письма к Анжеле", "Царь Кандавл", "Саул". Однако подлинную славу Андре Жиду принесли романы "Имморалист" (о молодом ученом, сбросившем с себя груз моральных традиций), "Тесные врата" (об аскетизме, удерживающем юношу и девушку от наслаждений во имя добродетели и приводящем их к трагедии) и "Подземелья Ватикана" (о воровской шайке, собирающей с благочестивых католиков деньги на спасение якобы похищенного Папы). В 1912 г. писатель, страдавший в то время неврастенией, отправился для лечения в Тунис. Задержавшись в Марселе, он неожиданно свернул во Флоренцию, откуда вместе с другом, писателем Анри Геоном, продолжил путешествие по Италии, Греции и Турции. О связи Андре с Анри вскоре стало известно Мадлен, случайно вскрывшей письма мужа, адресованные Геону. 20-летняя семейная жизнь дала первую трещину. Разлад между супругами усугубился после того, как Жид увлекся 16-летним Марком Аллегре, сыном пастора, бывшего старинным другом писателя. Мадлен сожгла все любовные, письма мужа, поняв, что прошлого счастья уже не вернуть. А Марк охотно принимал ухаживания и другого выдающегося писателя - Жана Кокто, из-за чего отношения между Жидом и Кокто навсегда остались прохладными. Чтобы привязать к себе Марка, Жид усыновил его и отправился с ним в Англию. О своем чувстве к юноше 48-летний мэтр писал: "Я не ощущаю больше ни своего возраста, ни ужаса времени, ни погоды. Я уже не могу обходиться без М. Вся моя молодость - это он".
Мадлен стойко пережила этот удар, хотя сам Жид понимал, что зыбким отношениям с женой пришел конец. Нетрадиционная любовь писателя послужила поводом для написания двух скандальных для того времени книг "Пока зерно не умрет" и "Коридон" с открытым признанием в страсти к мальчикам, подросткам и юношам. Обе книги вызвали негодование католических священников и определенной части общества.
В 1925 г. был написан роман "Фальшивомонетчики", в котором писатель подвел своеобразный итог своему творчеству почти за 40 лет. Он стал наиболее цельным из всех произведений Жида. В нем автор затронул множество актуальных проблем и изобразил различные человеческие типы, в том числе литературных фальшивомонетчиков и фальшивомонетчиков в буквальном смысле слова...
30-е годы прошли в многочисленных поездках Жида по разным странам, в том числе и с культурной миссией, интенсивной работой над переводами Уитмена, Блейка, Тагора, исследованиями творчества Достоевского. В 1932 г. писатель подготовил свое 15-томное полное собрание сочинений, последний том которого вышел спустя семь лет. В то же время Андре Жида увлекла политическая и общественная жизнь. Он активно пропагандирует коммунистические идеи, вместе с Андре Мальро отправляется в Берлин с целью потребовать от Геббельса освобождения из тюрьмы Г. Димитрова и других коммунистов, участвует в писательском конгрессе в защиту культуры, подписывается под обращением к греческому правительству с призывом освободить политзаключенных.
Впрочем, коммунистическая эйфория закончилась в 1936 г. после посещения большевистской России и публикации книг "Возвращение из СССР" и "Поправки к моему возвращению из СССР". Выход их в свет означал не только полный разрыв с коммунизмом, но и запрет в Советском Союзе на издание всех произведений Андре Жида.
В 1947 г. писателю была присуждена почетная степень доктора Оксфордского университета, и в этом же году он был удостоен Нобелевской премии по литературе "за глубокие и художественно значимые произведения, в которых человеческие проблемы представлены с бесстрашной любовью к истине и глубокой психологической проницательностью".
Плохое самочувствие не позволило писателю прибыть на церемонию награждения в Стокгольм, и его Нобелевскую речь прочел французский посол в Швеции Габриэль Пюо. Жид писал: "В течение многих лет мой голос представлялся мне гласом вопиющего в пустыне, позже я думал, что обращаюсь к очень немногим, но вы доказали мне сегодня, что я был прав, когда верил в преимущество узкого круга читателей. Вы подали свой голос не столько за мой труд, сколько за тот независимый дух, который витает в моих книгах, за тот дух, который в наши дни подвергается всевозможным нападкам".
В феврале 1950 г. Жид перебирается в городок Жуан-ле-Пен на Лазурном берегу, где живет на вилле "Синяя птица". Возвратившись осенью в Париж, он принимает участие в репетициях своей пьесы "Подвалы Ватикана". Тогда же выходит его знаменитый "Дневник (1942-1949)", который он вел почти 60 лет.
19 февраля 1951 г. в возрасте 82 лет Андре Жид умер в Париже от воспаления легких. После бурных протестов религиозной общины усопший все же был предан земле на кювервильском кладбище в присутствии местного пастора.
Эпиграфом к творчеству Андре Жида, одному из наиболее проницательных умов XX столетия, могли бы служить его слова:
Все, что должно быть сказано,
Уже было сказано,
Но поскольку никто не слушал,
Приходится повторять все сначала.
Сам Андре Жид сумел сказать миру о том, что ему известно, ни в чем не повторяясь.
Андре Поль Гийом Жид (1869-1951), французский романист, эссеист и критик, родился в Париже в семье потомственных гугенотов Поля Жида, профессора Парижского университета, и Жюльетты (Рондо) Жид. После смерти отца в 1880 году Жид воспитывался матерью-кальвинисткой, посвятившей ему всю жизнь.
Из-за слабого здоровья юноша получил беспорядочное образование: он посещал разные школы, занимался с репетиторами дома. В Эколь альзасьен, протестантской средней школе в Париже, у него появился интерес к литературе, особенно к древнегреческой поэзии; поощряемый матерью, он также всерьез занялся музыкой. В 1889 году Жид сдает выпускные экзамены в лицее и решает стать писателем.
Обеспеченный отцовским наследством, Жид смог полностью посвятить себя литературе и в 1891 году издал свою первую книгу "Тетради Андре Вальтера". Тема этого автобиографического произведения, написанного в стихах и поэтической прозе, - борьба между плотью и духом, которая завершается отречением плоти, - прослеживается и в более поздних произведениях писателя, хотя получает порой иное направление.
Школьный друг Жида писатель Пьер Луи свел его с символистами - представителями ведущего литературного течения того времени. В их салонах Жид знакомится с самыми крупными литераторами эпохи, в том числе с поэтом Стефаном Малларме; с 1891 по 1893 год Жид пишет очерк и две повести в символистской манере.
Освобожденный из-за туберкулеза от воинской службы, Жид решил составить компанию своему другу художнику Полю Альберу Лорану в его поездке по Северной Африке в октябре 1893 года, и там, в тунисском городе Сусе, молодой человек впервые вступил в гомосексуальную связь. Возвратившись в Европу, Жид обнаружил, что плотские наслаждения, испытанные им в Северной Африке, вызвали у него отчуждение от литературного общества, в котором он еще недавно находил духовное удовлетворение. Вскоре после этого писатель создает "Болота" (1895) - сатирический портрет претенциозных завсегдатаев символических литературных салонов. К этому времени Жид окончательно излечился от туберкулеза и в январе 1895 года возвращается в Северную Африку, где в Алжире в городе Бискра знакомится с Оскаром Уайльдом и лордом Алфредом Дугласом.
Во Францию писатель возвращается в конце 1895 года, чтобы проститься с умирающей матерью. Вскоре после кончины матери Жид женится на своей кузине Мадлен Рондо, в которую был влюблен многие годы. Некоторые критики считают, что Мадлен Рондо, несгибаемая пуританка, заменила писателю мать. Брак с Мадлен Рондо оказался бездетным (лишь в 1923 году у Жида от связи с Элизабет ван Рюссельберг родилась дочь). Спустя год после женитьбы Жид становится мэром Ларока, однако продолжает писать и вскоре возвращается в Алжир.
Жид впервые выразил новое понимание личной свободы в "Яствах земных" (1897) - книге, написанной стихами в прозе. В этом произведении плоть и дух составляли единое целое, условности, привычки и принципы отбрасываются ради высвобождения собственного "я", стремящегося к удовольствиям и радости. Успеха у широкого читателя "Яства земные" не имели; кроме того, эта книга послужила причиной разрыва писателя с его друзьями-символистами, которые не могли смириться с тем, что Жид превозносит враждебную им реальность. Однако в 1920-е годы "Яства земные" стали самым знаменитым произведением Жида и оказали влияние на целое поколение более молодых писателей, включая экзистенциалистов Альбера Камю и Жана Поля Сартра.
После 1897 года физическое и эмоциональное состояние Жида заметно ухудшилось из-за непрекращающейся борьбы между его духовными устремлениями и плотскими страстями. Он трудно перенес разрыв с женой, которая, узнав, что муж - гомосексуалист, уехала в их имение в Кювервиль в Нормандии. (С тех пор Жид часто расставался с женой, однако вплоть до ее смерти в 1938 году их объединяла духовная близость.) В феврале 1909 году работа над созданием "Нувель ревю франсез", ставшим вскоре одним из самых влиятельных литературных журналов мира, без сомнения, помогла писателю преодолеть тяжелую депрессию. "Нувель ревю" и его детище издательство "Галлимар" всячески поощряли новые таланты, а также под влиянием Жида издавали переводы его любимых авторов: Достоевского, Джозефа Конрада, Уолта Уитмена, Германа Мелвилла.
С 1902 по 1919 год Жид опубликовал четыре небольших психологических романа, которые он назвал "recits" - "историями": "Имморалист" (1902), "Тесные врата" (1909), "Изабелла" (1911) и "Пасторальная симфония" (1919). Многие критики сходятся во мнении, что эти романы, в которых разрабатывается тема борьбы личности за самовыражение, принадлежат к числу лучших произведений Жида.
Новый этап в творчестве Жида - романиста ознаменовался "Подземельями Ватикана" (1914), книгой, жанр которой сам писатель, по аналогии со средневековым сатирическим фарсом, определил как "sotie". Более сложные композиционно и психологически, чем "recits", "Подземелья Ватикана" представляют собой своего рода язвительную мистификацию, где рассказывается об убийстве, на которое убийца идет только для того, чтобы доказать свою свободу; Жид также высмеивает здесь буржуазный конформизм католиков и "вольных каменщиков", их ханжество. Воспитанный в благочестивой протестантской семье, Жид еще в 1906 году пережил религиозный кризис и, подобно многим серьезным писателям, своим друзьям, испытал сильную тягу к католицизму, особенно к ревностному апостольскому католицизму, поэта и драматурга Поля Клоделя. Однако "Подземелья Ватикана" стоили Жиду дружбы с Клоделем и вызвали яростные нападки на писателя за его антиклерикализм.
Огромный успех "Нувель ревю франсез" (где печатались такие выдающиеся писатели, как Марсель Пруст и Поль Валери), а также растущая популярность книг Жида обеспечили ему полную финансовую независимость. В 1920-е годы, правда, писатель снова подвергается нападкам, на этот раз со стороны правящих кругов, которые утверждали, что произведения Жида развращают молодежь. В ответ на это в 1924 году писатель распространяет тысячи экземпляров "Коридона", апологию гомосексуализма в форме диалогов Платона, над которой Жид начал работу еще в 1918 году. Выпуская "Коридон", Жид поступал довольно опрометчиво: он навлекал на себя публичное обвинение в гомосексуализме, из-за чего в свое время так пострадал его друг Оскар Уайльд. Писателя стали избегать даже близкие друзья, почти никто не подал голос в его защиту. Репутация Жида возродилась только к концу 1920-х годов, когда общество стало терпимее относиться к гомосексуализму.
В июле 1925 года Жид в сопровождении своего друга Марка Аллегре отправился в длительное путешествие в Конго. За это время вышли из печати несколько его произведений. "Откуда ты?" (1926) является своего рода дневником, который писатель начал вести десять лет назад и в котором выразилось его отношение к религии. Этот дневник является отражением религиозного кризиса, в нем Жид ведет поиск божественного существования и пытается оправдать свое неприятие идеи вины. В том же году появляется исповедальная по духу автобиография Жида "Если зерно не умрет", работа над которой началась в 1919 году. В 1920-е годы это сочинение казалось непристойным, теперь же считается высоким образцом автобиографической литературы, стоящим в одном ряду с "Исповедью" Руссо.
"Фальшивомонетчики", роман, который Жид закончил непосредственно перед отъездом в Конго, был также издан в 1926 году. Жид называл "Фальшивомонетчиков" своим единственным романом, потому что по объему и замыслу он был крупнее всех остальных его художественных произведений. Роман отличается композиционной сложностью, которая выражается в не связанных между собой сюжетных линиях, в множественности происходящих одновременно событий, тем, героев, настроений и точек зрения, которые наслаиваются друг на друга и друг другу противопоставляются. В этой связи французский критик Жан Итье отмечал: "Есть только две книги, в которые Жид попытался вложить всего себя: "Андре Вальтер" - в юности и "Фальшивомонетчики" - в зрелые годы". Благодаря "Фальшивомонетчикам" Жид получил международное признание, стал считаться одним из выдающихся писателей XX века.
Возвратившись из Конго в 1927 году, Жид опубликовал два путевых дневника, в которых подверг критике французскую колониальную политику. На протяжении последующих десяти лет писатель продолжал принимать активное и противоречивое участие в политике и общественной жизни - например, поддерживал лоялистов во время гражданской войны в Испании, в 1932 году вдруг объявил о своем обращении к коммунистической идеологии. В конце 1936 вышла его яркая книга «Возвращение из СССР» (фр. Retour de l’URSS), где критикуется отсутствие свободы мысли в СССР, жёсткий контроль за литературой и общественной жизнью, некоторые пугающие черты нового советского человека; наряду с этим в ней немало тёплых слов по адресу простых советских людей, восхищения самоотверженностью строек и проч.
С 1942 года и до конца Второй мировой войны Жид жил в Северной Африке, где написал повесть "Тезей" (1946), которая проникнута верой в способность человечества к самосовершенствованию и в значимость земного существования и которую Жид считал своим литературным завещанием.
В 1947 году Жид была присуждена почетная степень доктора Оксфордского университета. В том же году писатель был удостоен Нобелевской премии по литературе "за глубокие и художественно значимые произведения, в которых человеческие проблемы представлены с бесстрашной любовью к истине и глубокой психологической проницательностью". В своей речи на церемонии награждения Андерс Эстерлинг, член Шведской академии, отметил, что "Жид в большей степени, чем кто-либо из его современников, был человеком контрастов... Вот почему его творчество создает впечатление непрерывного диалога, в котором вера постоянно борется с сомнением, аскетизм - с жизнелюбием, а дисциплина - со стремлением к свободе". Плохое самочувствие не позволило Жиду прибыть на церемонию награждения в Стокгольм, и его Нобелевскую лекцию прочитал за него французский посол в Швеции Габриэль Пюо. Выражая благодарность Шведской академии за награду, Жид писал: "В течение многих лет мой голос представлялся мне гласом вопиющего в пустыне, позже я думал, что обращаюсь к очень немногим; но вы доказали мне сегодня, что я был прав, когда верил в преимущество узкого круга читателей... Вы подали свой голос не столько за мой труд, сколько за тот независимый дух, который витает в моих книгах, за тот дух, который в наши дни подвергается всевозможным нападкам".
В 1950 году Жид выпустил последний том своего "Дневника", охватывающий период с 1939 по 1949 год. Многие читатели наверняка согласятся с Франсуа Мориаком, который ставил выше всех остальных произведений писателя его дневники и автобиографии. О "Дневниках" Жида, начатых в 1889 году и состоящих в общей сложности более чем из миллиона слов, в которых отразилась вся его жизнь, Энид Старки, видный британский специалист по французской литературе, писал, что "это произведение - уникальное во французской литературе, да и в литературе вообще; это сокровищница мнений и споров по любому художественному и интеллектуальному поводу, по любой моральной проблеме за период в шестьдесят с лишним лет". Отдавая дань памяти Жиду, вскоре после его смерти Сартр писал: "Он не уставал учить нас, что можно сказать все что угодно, лишь бы это было хорошо сказано". Слава Жида с годами не потускнела. В 1980 году, например, американский литературовед А. Лесли Уилсон писал, что репутация Жида "как одного из самых крупных писателей нашего столетия со временем только возросла".
Андре Поль Гийом Жид был похоронен рядом со своей женой в Кювервиле. "И ныне пребывает в Тебе", задушевная история семейной жизни писателя, увидела свет в 1951 году, уже после смерти Жида.
Литература
Пруст М. По направлению к Свану / Пер. Н.М. Любимова (любое издание).
Пруст М. В поисках утраченного времени: В 6 т. – М., 1992–1993.
Пруст М. Обретенное время. – М., 1999.
Андреев Л.Г. Марсель Пруст. – М., 1968.
Бочаров С.Г. Пруст и «поток сознания» // Критический реализм ХХ века и моденизм. – М., 1967. – С. 194–234.
Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. – Л., 1971.
Делез Ж. Марсель Пруст и знаки. – СПб., 1999.
Женетт Ж. Пруст-палимпсест // Женетт Ж. Фигуры: В 2 т. – М., 1998. – Т. 1.
Ман П., де. Аллегории чтения: Фигуральный язык Руссо, Ницше, Рильке и Пруста / Пер. с англ. – Екатеринбург, 1999. – С. 72–97.
Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. – M., 1991. – С. 176–186.
Таганов А.Н. Формирование художественной системы М. Пруста и французская литература на рубеже ХIX–ХХ веков. – Иваново, 1993.
(1869–1951)
Жид, Андре (Gide, André) - французский писатель, романист, драматург, эссеист. Лауреат Нобелевской премии (1947). Одна из ключевых фигур французской литературы XX в. Андре Рувейр назвал его «подавленным и непризнанным подсознанием» своей эпохи. Действительно, творчество писателя вырастает из мучительного противоречия между запретными чувственными желаниями, жаждой свободы, с одной стороны, и строгими нравственными и религиозными нормами, с другой.
Жид родился 22 ноября 1869 г. в Париже, в богатой протестантской семье. Его отец Поль Жид, профессор права в Парижском университете, умер в 1880 г. 11-летний Жид тяжело переживал смерть отца. Воспитывала мальчика мать, урожденная Жюльетта Рондо, истая протестантка, проникнутая благочестием, следующая строгим моральным принципам. Она любила порядок, была педантична и экономна, не уверена в себе, испытывала страх перед чужим мнением и не решалась выйти за рамки общепринятого. До самой своей смерти в 1895 г. мадам Жид донимала сына своими советами, строгим присмотром за его тратами, гардеробом, за тем, как он проводит досуг. Юный Жид формируется под влиянием нравственных представлений, согласно которым все, что имеет отношение к плоти, греховно. В 1881 г. результатом подобного воспитания стал нервный срыв, пережитый подростком.
В 1887-1888 гг. в классе риторики Эльзасской школы знакомится с Пьером Луисом. Открывает Гёте. В следующем учебном году в классе философии читает Шопенгауэра и только что вышедший роман Мориса Барреса «Свободный человек» (1889), в котором были сильны индивидуалистические мотивы.
В это время Жид влюбился в свою кузину Мадлен Рондо, сделал ей предложение и получил отказ. Сложные отношения с Мадлен и мучительные чувства молодого человека нашли отражение в его первом опубликованном произведении «Тетради Андре Вальтера» («Les Cahiers d’Andre Walter», 1891). Основываясь на своих дневниках, Жид создает образец лирической прозы, в котором в форме дневника молодого человека Андре Вальтера рассказывается о его отношениях с Эмманюэль. Герой, влюбленный в свою кузину Эмманюэль, дает слово умирающей матери не препятствовать браку девушки с другим. Вскоре после свадьбы кузины он уезжает в Бретань, где пишет книгу «Ален», которая представляет собой смесь автобиографии с дневниковыми записями о любви и литературе.
Главный герой переживает конфликт между жаждой чистоты и любовной страстью. Отказавшись от Эмманюэль, чтобы сохранить свое целомудрие, Андре Вальтер полагает, что он достиг наиболее полного воплощения своей любви, чисто платонической любви к Эмманюэль. Однако «ангелизм», презрение к плоти, страх плотских отношений приводят героя к трагедии. Вынужденный под давлением матери отказаться от брака с Эмманюэль и будучи не в состоянии побороть свою любовь к кузине, Андре Вальтер сходит с ума и вскоре умирает.
Жид задумывает «Андре Вальтера» как «роман-теорему», то есть роман, в котором с математической строгостью и лаконичностью доказывается некая идея. Жид писал: «Нужно сделать так, чтобы идея выходила наружу в произведении. Роман - это доказательство. Поэтому стиль должен быть простым, построение схематичным. Свести все к главному <…>. Роман - это теорема».
«Тетради Андре Вальтера» успеха у читателей не имели, но были по достоинству оценены знатоками, что позволило начинающему писателю войти в круг символистов. Баррес познакомил Жида с Малларме. Состоялось его знакомство с П. Валери, Анри де Ренье, Эредиа. Жид сотрудничает в декадентском журнале «Ревю бланш».
Через неделю после выхода в свет «Тетрадей» Жид написал «Стихотворения Андре Вальтера» («Les Poesies d’Andre Walter», 1892), в котором заметно влияние символизма, меланхоличность сочетается с тревожным беспокойством, со стремлением к более энергичной и разнообразной жизни.
Изложением эстетических взглядов писателя стал его «Трактат о Нарциссе (теория символа)» («Traite du Narcisse», 1891). Миф о Нарциссе истолковывается как драма самопознания. Томясь от невыносимого однообразия жизни, Нарцисс подходит к реке времени и наклоняется над ней. Он видит, как в реке отражаются прибрежные цветы, стволы деревьев, кусочки неба. Взгляд Нарцисса вызвал их к жизни. Жид ставит проблему соотношения объекта и субъекта, действительности и искусства. Является ли искусство отражением жизни или, наоборот, жизнь отражает, воплощает формы, созданные творцом? «Нарцисс смотрит зачарованный, но никак не может взять в толк, то ли это его душа отражается в реке, то ли река - в душе», - писал Жид.
Поток реки времени неостановим. Прообразы вещей, едва явившись из будущего, воплощаются на мгновение в настоящем (наличное состояние вещей), а затем утекают в прошлое. Это течение времени, где сменяются одни и те же образы, угнетает Нарцисса однообразием. «Перед его взором текут одни и те же формы. Набегающая волна – вот единственное, что их разнообразит, меняет». Набегающая волна - символ искусства, творческого сознания, субъективного начала, привносящего движение и разнообразие в монотонность объективной реальности.
Задача искусства - за несовершенными и однообразными предметами окружающей действительности прозреть их идею, изначальную, утраченную ныне «райскую форму». Нарцисс грезит о рае, о Саде Идей. Искусство в раздробленных временем, изменчивых и преходящих формах прозревает мир абсолютных и вечных идей, первообразов. «Рай надобно возрождать ежечасно и повсеместно; он ведь лежит не за тридевять земель, он не в далекой Фуле. Он - под покровом видимостей».
Проблему соотношения искусства и нравственности Жид решает в духе О. Уайльда: «Проблема морали для художника вовсе не в том, чтобы явленная им Идея оказалась как можно более нравственной и полезной для большинства; она в том, чтобы явить эту Идею наилучшим образом».
«Опыт любви» («La Tentative amoureuse», 1893) - символистская повесть, история влюбленой пары Люка и Рашели, познающей не только платоническую любовь. Вместе с тем «Опыт любви» вовсе не является апологией чувственной любви. Автор показывает, что такая любовь преходяща, коротка (Люк и Рашель расстаются в финале повести). Ей противопоставлена «патетическая» любовь рассказчика к Мадам, которой он рассказывает символическую историю Люка и Рашель. Осуществлению любви рассказчик, а вместе с ним и автор, предпочитает смутное томление, неудовлетворенное желание, бесконечное ожидание, препятствия к обладанию любимым. С этим связаны в повести мотивы и образы куртуазной литературы с ее культом недосягаемой Прекрасной Дамы, образами волшебного сада и таинственных рыцарей.
«Опыт любви» - попытка освобождения от «андревальтеризма», от внутреннего конфликта. В письме 1893 г. Жид писал: «В “Опыте любви” я хотел показать, какое влияние оказывает процесс письма на пишущего. Ибо книга, являющаяся продуктом письма, меняет нас, она видоизменяет ход нашей жизни... Наши поступки оказывают на нас обратное действие».
В «Путешествии Уриана» («Voyage d’Urien», 1893) перемещению героя в пространстве, по различным земным ландшафтам соответствует духовное путешествие, смена этапов духовного становления Уриана.
Эмманюэль в «Тетрадях Андре Вальтера», Мадам в «Опыте любви», Эллис в «Путешествии Уриана» - символы абсолютной нравственной чистоты, «ангелизма» и сопутствующей ему душевной холодности. «Опыт любви», «Путешествие Уриана» объеденены темой погони за ускользающей действительностью, за подлинностью. «Путешествие Уриана» ознаменовало начало разрыва Жида с собой прежним, с Жидом-пуританином, отказ писателя от «андревальтеризма». Писатель открывает для себя самоиронию, противопоставленную романтическому лиризму и мистицизму, патетическим длиннотам «Тетрадей Андре Вальтера». «Жид впервые продемонстрировал здесь разнообразие тона (diversite d’humeur)... принцип чередования (principe d’alternance), но также противоречия, самокритику, диалогизм, присущий неуловимому Протею».
В 1893 г. Жид по совету врачей, подозревавших у него туберкулез, отправился в Северную Африку, где пробыл до весны следующего года. Пребывание в Тунисе стало переломом в жизни и творчестве писателя. Жид наслаждался солнцем, морем, экзотикой, открыл запретные чувственные радости, приобрел опыт гомосексуальных отношений.
Книга «Топи» («Les Paludes», 1895) свидетельствует об отходе Жида от символизма. Это своеобразный манифест писателя, декларация стремления к переоценке ценностей, к самостоятельному творчеству вне школ и направлений. Не случайно книге предпослан эпиграф «Dic cur hic» («Другая школа»).
Перед читателем снова, как и в «Тетрадях Андре Вальтера», – драма несостоявшейся любви рассказчика-писателя и молодой девушки Анжель. Снова мотив «ангелизма». В ответ на предложение Анжель остаться на ночь у него рассказчик отговаривает ее от этого шага. Рефлексия, страх сладострастия, страх самого себя, неспособность к действию, душевная усталость становятся препятствием для счастливой любви героев.
Р. Барт увидел в «Топях» начало европейского модернистского романа XX в. Это было первое в европейской литературе произведение, в основу сюжета которого положен рассказ о том, как писатель пишет роман (зародыш «романа о романе»).
«Топи» А. Жида написаны в форме дневника, в котором главный герой, писатель - иронический двойник Жида, рассказывает о том, как он пишет книгу под названием «Топи». Отрывки из дневника рассказчика-писателя чередуются с отрывками из дневника придуманного им Титира, героя «Топей II». В результате перед нами три различных текста, три плана и три точки зрения: текст Жида, текст дневника рассказчика-писателя и текст дневника Титира. Эта игра планами и точками зрения приводит к разрушению лиризма, столь характерного для «Яств земных».
Жид сближал свою повесть с «соти», жанром средневековой драматургии, связанным с традицией смеховой культуры. В «Топях» резко возрастает роль диалогов (как в драме). Кроме того, в произведении силен элемент того, что писатель называл le saugrenu («нелепость», «несуразность»). Рассказчику-писателю, пишущему «Топи», окружающая жизнь, общество, его нравы, ценности представляются нелепыми. В «Топях» герой-рассказчик хочет выразить свою тоску, усталость и скуку от однообразия, суетности и бессмысленности той жизни, которую ведет он и его знакомые. «Взгляните на вашу жизнь! – говорит герой молодой девушке Анжель, которую он любит. – Сколько времени вы живете в этой комнате? – Квартплата! Квартплата! И ведь вы не одна! Окна на улицу, окна во двор; видишь перед собой только стены или других людей, которые смотрят на тебя...» «Топи» - сатира на светское общество, воссоздающая его удушливую атмосферу, обличающая его праздность.
Герой чувствует, как эти топи засасывают его. Он осмысливает механизм унификации личности в современном обществе. Герой размышляет о том, что уважение к нему окружающих, высокое мнение о его добродетели парализуют его волю, навязывают ему некий образ самого себя, за пределы которого он не в состоянии вырваться. Уважение окружающих ограничивает нашу личность, препятствует проявлению скрытых в ней многообразных возможностей - таков механизм подчинения и унификации личности, используемый обществом. Здесь все держится на аффектации чистоты и высоких помыслов. Знакомые рассказчика Ришар и его жена Урсула соревнуются друг с другом в благородстве и сомоотверженности. Чтобы расплатиться со своей кухаркой Луизой, они работают по ночам. И плачут от умиления, бросаясь в объятья друг друга, узнав, что каждый из них охвачен тем же высоким порывом, что и другой.
Персонажи «Топей» - статисты, марионетки. У них есть имена (Ришар, Юбер, Эварист, Мартен, Клеман, Проспер и т.д.), но нет описания ни их портретов, ни поступков, чувств. В конце концов, нет рассказа об их судьбах. Реакции и слова этих людей однотипны. Почти все они обращаются с одним и тем же вопросом к рассказчику, видя его за работой: «Вот как! Вы работаете?». Им нечего сказать друг другу, как нечего друг у друга спросить. Рассказчика поражает их самодовольство и интеллектуальная ограниченность. Ришару кажется несерьезным все, что делает рассказчик. Юбер ничего не понял в «Топях». Анжель считает книгу скучной. Никто из тех, кто на банкете у Анжель рассуждает о книге, которую пишет герой-рассказчик, ее не читал. Они напоминают разновидности рдестов (растений), которые идет смотреть в ботанический сад рассказчик, а салон Анжель напоминает ботанический сад, где «растения живут сами по себе; рои букашек плавают по воде», где прозябает «тихая серая живность».
В «Дневнике Титира» - так зовут героя книги, которую пишет рассказик, - дана апология болот, равнинных ландшафтов, однообразной и спокойной жизни. Титир живет в низине и не стремится подниматься на холмы. «Болото! Кто же расскажет о твоем очаровании? Титир!»
В отличие от певца болот Титира, герой-рассказчик стремится вырваться из засасывающей его трясины повседневности и пошлости. Центральный мотив книги - мотив путешествия, выражающий стремление героя к самообновлению, к расширению своей личности, к свободе. «...в нашей жизни недостает настоящих происшествий», - считает герой-рассказчик. «Путешественники! Где путешественники?» - вопрошает он. «Дорога! Вот куда надо стремиться всем, и никуда больше...» - провозглашает герой.
Однако герой-рассказчик, призывая других путешествовать, строя планы своего путешествия с Анжель, так никуда и не едет. На вокзале, куда они приезжают, их застает дождь, и поездка срывается. В «Топях» персонаж только стремится к свободе, но не обретает ее. Стать свободным ему не позволяет груз прошлого. «Мне кажется, – говорит герой-рассказчик, – что я всегда ношу “Топи” с собой <...>. Ничего невозможно оставить позади, сказав: “Сие существует”. Так что мы и вернулись назад с целью убедиться, а там ли оно еще. Ах, какое несчастье! Выходит, мы ни к чему не подтолкнули других! Ни к чему! Только и остается, что волочить за собой прошлое, которое как бы легло в вечный дрейф...».
Кольцевая композиция передает замкнутость и безысходность существования героя. Если «Топи» начинались с рассказа о визите к писателю Юбера, возвращающегося из манежа, то в финале к нему приходит его знакомый Гаспар, который возвращался с фехтования. Гаспар, как и Юбер до него, восклицает: «Вот как! Ты работаешь?» А герой-рассказчик сообщает визитеру, что пишет новую книгу под названием «Польдеры». Все для героя-рассказчика возвращается на круги своя.
Однако герой-рассказчик узнает, что в путешествие отправляется тот самый Юбер, которому он рассказывал о своих «Топях». Труд писателя не бесполезен. Его идеи, если и не меняют его собственной жизни, то могут неожиданно для него и для них изменить жизнь других людей.
Книга «Яства земные» («Les Nourritures terrestres», 1897) - завет Жида молодому поколению. Она оказала огромное влияние на молодое поколение французов, в том числе и французских писателей (Р. Мартена дю Гара, А. Камю и др.). Сам писатель называл свое произведение «учебником изменения и освобождения».
Меланхолическая и ироническая интонация «Топей» сменяется дидактическим лиризмом в духе Ницше («Так говорил Заратустра»). Влияние Ницше на Жида сказалось, в частности, в «музыкальности» композиции (отсутствие четкого плана, строго логического развития сюжета).
В «Яствах земных» автор проповедует крайний индивидуализм и гедонизм. Он призывает читателей преодолеть регулярность, упорядоченность и банальность существования, предлагает выйти за пределы своей личности, расширить и обогатить ее новым опытом и новыми ощущениями. Жид зовет не к трансценденции, но, напротив, к сосредоточенности на земном существовании, на возможно более полном переживании его красоты. Жид, как и Ницше, выступает с резкой критикой христианства, ибо идея бога ограничивает личность, ее «волю к власти». Отсюда пантеистические мотивы в «Яствах земных»: «Не стремись, Натанаэль, обрести Бога где-либо, поскольку он - повсюду», - декларирует лирический герой книги.
Стремление Жида к полноте бытия приводит его к культурному нигилизму. Ницшеанская «философия жизни», в которой «жизнь» трактуется не как биологическое состояние, но как временная категория, способность забывать прошлое ради настоящего, близка Жиду. Он стремится сбросить груз прошлого, культурные табу, навязанные личности обществом, добиться некой изначальной, природной «оголенности» своего «Я». Быть верным инстинкту жизни, а не интеллекту, который этот инстинкт подавляет и сковывает - таково жизненное кредо его героя, стремящегося к desinstruction («опрощению», «избавлению от образования»).
Это «опрощение» становится поворотным пунктом в судьбе главного героя повести Жида «Имморалист» («L’Immoraliste», 1902). «Имморалист» - история «самопознания» и обретения человеком своей подлинной сущности. Главный герой повести Мишель рассказывает нескольким друзьям, которых он вызвал письмом в Алжир, историю своей внутренней жизни. Жизнь Марселя - это череда ролей, которые навязаны ему обществом, окружающими людьми и которые он вынужден играть. Строгое воспитание, полученное в детстве от матери-протестантки, заставляет героя следовать принятым в обществе правилам игры. Он усердно учится. Под влиянием отца в раннем возрасте приобщается к научным занятиям и даже достигает в них значительных успехов, получает признание ученых, входит в их круг. Как и положено, у него есть друзья. «Впрочем, – замечает Мишель, – я так же не знал своих друзей, как не знал самого себя. Ни на одно мгновение не приходила мне в голову мысль, что я мог бы вести другой образ жизни или что вообще можно жить иначе». Мишель не знает ни самого себя, ни жизни. Он даже не подозревает, что богат, как не знает и того, что слаб здоровьем. Он женится на Марселине, потому что так хочет его умирающий отец. Мишель и Марселина едут в свадебное путешествие в Тунис.
Открытие дикой красоты африканской природы и тяжелая болезнь Мишеля становятся поворотными событиями в его судьбе. Под влиянием того и другого в нем пробуждается заглушенный книжной культурой, научными занятиями, светскими условностями инстинкт жизни. Открытие и острое переживание под воздействием болезни конечности своего существования помогают Мишелю ощутить ценность каждого мгновения жизни. «Существовать - это уже достаточно занимает меня», - говорит он.
Прежде для него ничего не существовало в Африке, кроме памятников истории и архитектуры: он хотел увидеть Карфаген, Сусские мозаики и Эль-Джемский амфитеатр. Теперь больного Мишеля привлекает все, в чем он видит воплощение природной мощи, физического и душевного здоровья. Мишеля завораживает естественность и здоровье маленького арабского мальчика Бахира, у которого розовый, как у кошки, язык и отменное физическое здоровье. «Ах, как он был здоров! Вот во что я влюбился: в его здоровье». Здоровье его маленького тела было прекрасно. Он пленен пастухом Лассифом, играющем на флейте.
Мишель избегает теперь архитектурных развалин и предпочитает гулять в садах. Он глубоко вдыхает больными легкими свежий воздух, наслаждается простором, залитым светом, чутко прислушивается к звукам, шорохам, упивается ароматами цветов и трав. Мишель открывает богатство жизни в ее самых обыденных проявлениях. Его внимание привлекает кора деревца, прикосновение к ней вызывает восторг. «Мне казалось, - признается Мишель, - что до этого дня я так мало чувствовал, ради того, чтобы только думать...»
Открывая для себя фруктовые сады оазиса, куда он ходит на прогулки с Марселиной, Мишель открывает оазис Жизни. Из интеллектуала, ученого рутинера, живущего прошлым, Марсель постепенно превращается в гедониста, чувственника, наслаждающегося настоящим. Ложь науки и интеллекта, претендующих на самоценность, убивающих живую жизнь, открылась Мишелю.
Еще одно важное открытие делает Мишель, еще одну иллюзию изживает он. Мишель некоторое время живет надеждой на чудесное выздоровление. Этот самообман проходит, когда Мишель испытывает второй приступ болезни. Он понимает, что нужно бороться за жизнь и что спасение зависит только от него, от его силы воли и упорства. Мишель просит вернувшуюся из храма Марселину больше за него не молиться. Ложь божественной помощи, утешения отвергнута. Человек есть то, что он сам из себя делает каждодневным усилием ума и воли.
Однако обретенная Мишелем свобода оплачена дорогой ценой: страданиями и смертью Марселины. Призыв Жида к освобождению сопровождается предостережением о возможных последствиях обретенной свободы, размышлениями писателя над проблемой ответственности. Критик Эдмон Пикар поставил повесть Жида в один ряд с «Исповедью сына века» А. де Мюссе, увидев в ней «крик души, утратившей нравственные ориентиры». Однако в целом «Имморалист» был принят и критикой, и читателями весьма сдержанно. Французский литературовед Пьер де Буадеффр полагает, что причина подобной сдержанности в том, что «автор отказался занять определенную позицию: его книга не явилась ни апологией аморализма, ни обвинительным актом против Мишеля. Жид не стремился ничего доказывать, он лишь поставил проблему, не предложив ее решения».
«Имморалист» - наиболее яркое воплощение нового стиля, который выработал писатель к началу XX в. На смену лиризму и манерности его ранних произведений приходит строгий, графически четкий, лаконичный и сориентированный на классицистскую традицию стиль. «Основная стилистическая фигура классицизма - я разумею французский классицизм - фигура умаления. Это искусство выражать как можно больше, сказав как можно меньше», - писал Жид. Для него классицизм - явление преимущественно французское. Это стилистическая сдержанность, композиционная уравновешенность, чувство меры, «скромность». «…Я могу сказать вам теперь, - декларирует Жид, - что в настоящее время считаю себя лучшим представителем классицизма».
Убедительным подтверждением этой самохарактеристики стала повесть «Тесные врата» («La Porte étroite», 1909) - первое произведение писателя, вызвавшее интерес у широкой публики. Оно отличалось строгой композицией и тонким психологическим анализом. Писатель называл эту повесть «критикой склонности к мистике». Героиня повести Алиса из страстного стремления к абсолютной нравственной чистоте отказывается от любви и замужества и разрушает счастье любящего ее человека. Идеализм и любовь к богу оборачиваются нравственной глухотой и жестокостью. Еще в «Яствах земных» Жид провозгласил свое нравственное кредо - «быть как можно более человечным». При этом под человечностью писатель понимает способность личности следовать своим ощущениям и чувствам вопреки логике, здравому смыслу, требованиям разума и общественной морали.
В повести «Подземелья Ватикана» («Les Caves du Vatican», 1914) центральной является проблема бескорыстного действия. Герой повести Лафкадио без всяких видимых причин убивает безобидного и не причинившего ему никакого вреда Флериссуара. Очевидна перекличка этого произведения с «Преступлением и наказанием» Ф.М. Достоевского, ницшеанской концепцией «сверхчеловека». Совершив преступление ради самоутверждения, Лафкадио в конце концов осознает свою вину и хочет отдать себя в руки правосудия. Как и в «Имморалисте», в «Подземельях Ватикана» Жид обращается к вопросу о границах свободы личности.
Одной из форм несвободы Жид считал самообман и лицемерие. Повесть «Пасторальная симфония» («La Symphonie pastorale», 1919) - разоблачение самообмана, протест против неискренности. Главный герой повести пастор, взявший к себе в дом на воспитание слепую девочку Гертруду, не решается признаться себе в истинной природе своих чувств к воспитаннице. Прикрываясь высокими словами и благими намерениями, пастор устраняет соперника в лице собственного сына, отсылая того на каникулы в Альпы. Из эгоизма и трусости пастор разрушает счастье сына и Гертруды, любящих друг друга, лишает душевного покоя жену. Обретя зрение после операции, Гертруда узнает правду о себе и мире, понимает, что она стала объектом греховной любви пастора и причиной распада его семьи. Осознав свою вину, она умирает.
«Пасторальная симфония» стала одним из популярнейших произведений писателя. В 1946 г. режиссер Жан Деланнуа снял одноименный фильм по этой повести. Роль Гертруды исполнила известная французская актриса Мишель Морган.
«Фальшивомонетчики» («Les Faux-Monnayeurs», 1925) - единственное произведение Жида, которые он называл романом. Действие разворачивается в Париже в 20-е гг. Главный герой романа - подросток Бернар Профитандье – случайно узнает о том, что он бастард, и порывает со своей семьей. Бернар хочет порвать с лицемерием, ложью своей среды, с миром «фальшивомонетчиков» и обрести свободу. Главной преградой на пути человека к подлинности является, по мнению Жида, буржуазная семья. «Семьи, я вас ненавижу!» - писал Жид. Однако в финале романа «блудный сын» Бернар возвращается в семью: он оказался одним из «фальшивомонетчиков», а его протест и порыв к свободе - всего лишь позой.
«Фальшивомонетчики» - один из первых образцов «романа в романе» и «романа о романе». Один из героев писатель Эдуард хочет написать роман «Фальшивомонетчики» и обдумывает свой замысел. Огромное место в произведении занимает изложение основ эстетики Жида, его размышления о жанре романа. В структуре романа Жида сложно переплетаются фрагменты из дневника Эдуарда, размышления и комментарии самого Жида, история Бернара Профитандье и «детективный» сюжет о расследовании дела о фальшивомонетчиках, распространяющих поддельные монеты через малолетних детей.
Множественность точек зрения, эффект игры зеркальными отражениями усиливается тем обстоятельством, что одновременно с романом Жид пишет «Дневник “Фальшивомонетчиков”» («Journal des “Faux-Monnayeurs”»), «для тех, кого интересуют вопросы писательского ремесла». В «Дневнике» Жид констатирует, что его старания, «как в эллипсах, сосредоточены вокруг двух фокусов: с одной стороны, событие, факт, внешнее бытие; с другой - попытка романиста сделать из этого книгу». Эксперимент Жида в романном жанре оказал значительное влияние на модернистскую литературу, в том числе на французский «новый роман».
Жид был среди основателей журнала «Нувель Рёвю франсез» (1909), который стал одним из самых интересных и значительных парижских журналов, по выражению Ф. Мориака, «евангелием» молодого поколения французских писателей.
С июня 1925 по май 1926 гг. Жид совершил путешествие по французским колониям в Африке. Потрясенный бесчинствами колонизаторов, варварской деятельностью многочисленных французских компаний Жид рассказывает об увиденном в книгах «Путешествие по Конго» («Le Voyage au Congo», 1927) и «Возвращение из Чада» («Le Retour du Tchad», 1928), ставших своеобразным обвинительным заключением против колониальной политики Франции.
Показав в своих книгах мир фальшивомонетчиков, каким представлялась ему буржуазная Франция, Жид в 30-е гг. обращает свои взоры к СССР. В «Нувель Ревю франсез» он писал о своем желании увидеть, «что может дать государство без религии, общество без социальных перегородок». После прихода к власти в Германии Гитлера Жид сблизился с коммунистами в их антифашистской борьбе, выступил за освобождение Димитрова, обвиненного в поджоге Рейхстага. В 1936 г. приехал в СССР, где был принят как желанный и почетный гость. Вернувшись во Францию, он рассказал о своих впечатлениях от поездки в книге «Возвращение из СССР» («Le Retour de l’URSS», 1937). Писателя пленила сердечность русских, очаровала советская молодежь, изумило выражение спокойного счастья на лицах людей. Однако Жид, внимательный наблюдатель, подметил в различных бытовых проявлениях - в одежде, в интерьере домов, в ассортименте товаров - нечто такое, что насторожило и встревижило его: безликость, унифицированность, однообразие, «деперсонализацию». «Но сама эта, всеобщая в СССР, тенденция к утрате личностного начала - может ли она рассматриваться как прогресс? Что касается меня, я не могу в это верить», - резюмирует автор.
Жид отметил, что в СССР сформировалась новая разновидность аристократии – «аристократия всегда правильно думающих конформистов». Писатель предсказал, что «в следующем поколении эта аристократия станет денежной».
Оригинальность повествовательной манеры Жида в значительной мере определяется контрастом между смелостью, новизной мысли и классицистской уравновешенностью, простотой формы. Новатор в жанре романа, Жид, несмотря на свою неоклассическую ориентацию, по праву считается одним из первых модернистов во французской литературе.